И уже спустя секунду Бекки собственными глазами увидела, как сильно Тео любит мать и что толкнуло его на это притворство. Бросившись к двери, он горячо и очень-очень осторожно обнял мать.

– Хватит уже! – Высвободившись из медвежьих объятий сына, Марита Рашин сосредоточилась на нерешительно замершей в саду Бекки. – Наконец-то он решил познакомить меня с настоящей женщиной! Иди сюда, девочка, дай я получше тебя рассмотрю.

– Уже давно не видел ее такой счастливой, – объявил Тео, когда вечером Марита ушла в свою комнату, расположенную на первом этаже. Такое расположение было весьма удобно, во-первых, потому, что она до сих пор еще только восстанавливалась после несчастного случая, а во-вторых, потому, что так ей неоткуда было узнать, что влюбленные птенчики спали в разных комнатах. Каких бы традиционных взглядов ни придерживалась мать Тео, она вряд ли рассчитывает, что ее более чем опытный сын станет спать отдельно от любви своей жизни.

Обернувшись, Бекки сама не знала, чего ей сейчас больше хочется: продолжить разговор или чтобы Тео ушел? Сейчас они находились в ее спальне, и ей нужно было время, чтобы отойти от всех прикосновений, которыми был наполнен этот день.

– Не забывай, – шепнул он в какую-то секунду, обжигая ухо горячим дыханием, – что ты свет моей жизни и я не могу к тебе не прикасаться…

Тогда они сидели на диване напротив его матери, а его рука собственнически покоилась у нее на бедре.

Оборачиваясь, она каждый раз ловила на себе взгляд серых глаз, а сам он постоянно прикасался к ней в местах, мгновенно вызывавших сильнейшее физическое возбуждение, но так, что со стороны это было совсем незаметно.

– Странно, что она не стала подробно расспрашивать, как мы познакомились. – Подойдя к открытому окну, Бекки вдохнула соленый морской воздух и прислонилась бедром к подоконнику. – Я хочу сказать… ты проезжал мимо раненой собаки и, как сознательный гражданин, отвез ее ближайшему ветеринару, которым оказалась я?

Тео нахмурился. Как же, оказывается, непросто обманывать мать… Ведь он никогда и ни в чем ей раньше не врал… Но ее радость стоила всех усилий.

Да и в любом случае он не позволит никому оценивать моральную сторону своих действий. И уж тем более женщине, что согласилась на все это лишь ради денег.

Тихо прикрыв дверь, Тео направился к Бекки, сменившей один чертовски сексуальный наряд на другой столь же чертовски сексуальный. Да и вообще, самого его поразило не то, что мать так просто поверила их истории, а то, что она даже не удивилась, что сельский ветеринар может выглядеть настолько сексуально.

И дело даже не в одежде… Само по себе прямое бледно-коралловое платье с рукавами до локтя едва ли можно было назвать вызывающим и сексуальным. На ком угодно другом оно смотрелось бы как весьма приятное и достаточно дорогое шелковое платье, но на Бекки… Сочетание тонкой талии, пышных форм и удивленной невинности давало поразительный эффект…

Просто разглядывая ее сейчас, Тео чувствовал, как бурно реагирует его тело.

И зачем она только надела бюстгальтер без бретелек? Природа слишком щедро ее одарила, чтобы ходить в таком бюстгальтере, но будь на ней сейчас хоть латный доспех, Тео все равно не смог бы отогнать воспоминания о нежной груди с такими сладкими на вкус вишневыми сосками…

Тео резко взъерошил себе волосы.

– А с чего ей сомневаться в наших словах?

– Потому что история совсем не правдоподобная. – Скрестив руки на груди, Бекки отвела взгляд.

– Я еще и не так с женщинами знакомился.

– А как же?

– Три года назад я совершил благотворительный прыжок с парашютом и приземлился на поле посреди съемок. Реклама масла или что-то вроде того. И чуть не раздавил высокую шведку-блондинку. Мы встречались три месяца. Ее звали Ингрид.

– А теперь ты связался с сельским ветеринаром.

– Как уже сказал, я очень давно не видел мать такой счастливой.

– Потому что она верит, что мы будем жить долго и счастливо.

– Бекки, я знаю, о чем ты сейчас думаешь. Ты считаешь, что я жесток, потому что рано или поздно она все равно узнает, что никаких «долго и счастливо» не будет…

– А разве нет? – Еще вчера Марита Рашин была всего лишь именем, а теперь превратилась в потрясающую, но немного грустную женщину из плоти и крови, радовавшуюся, что ее сын наконец-то успокоится и заведет семью. Бекки впервые осознала, на какой чудовищный обман согласилась, но при этом не могла не понимать, что Тео просто пытается подарить матери надежду. – Не бери в голову. – Она вздохнула: – Ты думал, чем мы тут будем заниматься?

Вообще-то Тео собирался работать, краем глаза следя за Бекки, чтобы она не переступила черту дозволенного и мило общалась с матерью, убедив ее, что он в состоянии заводить отношения с нормальными женщинами. Он хотел, чтобы Маржа окрепла, и тогда бы он смог забрать ее в Лондон. Но при этом совсем не хотел, чтобы Бекки слишком сближалась с его матерью, ведь надолго она в его жизни не задержится.

Еще он собирался подробно расспросить тетю о состоянии матери и узнать, не появилось ли у нее каких-нибудь желаний, которые он смог бы осуществить, вернувшись в Лондон.

Но в любом случае у него осталась еще одна неразыгранная карта. Коттедж. Как только его приведут в надлежащее состояние, Тео подарит его матери, надолго заняв ее мысли.

Осознав, что вся эта история с покупкой коттеджа обросла самыми разными моральными сложностями, Тео недовольно поморщился. Ладно, проблемы нужно решать по мере их поступления. С коттеджем он разберется, вернувшись в Англию, а пока…

Пока не стоит торопить события.

Завтра с утра он проверит все шкафы на наличие алкоголя. Сегодня мать ограничилась одним бокалом вина за вечер, но все равно нужно убедиться, что проблема была временной и никакого особого вмешательства не требуется.

Но работу пока в любом случае придется отложить.

Тео вдруг осознал, что, несмотря на все ждущие его дела и обязанности, у него внезапно получается настоящий отпуск.

Целых две недели.

– Вокруг очень красиво. Будет странно, если мы не исследуем окрестности.

Бекки удивленно на него взглянула:

– Исследуем окрестности?

– Отправляясь куда-нибудь вместе, пары довольно часто этим занимаются.

– Но мы же не пара.

– Просто отдайся течению.

– Тебе легко говорить.

– И как это нужно понимать?

– Никак. – Ему хорошо говорить. Его-то чувства не вовлечены в происходящее, и он может просто получать удовольствие. Для него осмотр достопримечательностей останется всего лишь осмотром достопримечательностей, а она и так уже скоро с головой утонет и совсем перестанет трезво оценивать происходящее. – А еще прекрати все время меня трогать, – добавила она неожиданно для самой себя.