– Вот этого я тебе сказать не могу, – загадочно улыбается Амалия. – Зато могу рассказать одну легенду о любви – поверь мне, это истинная правда.

– Ну-ка, ну-ка!

– Рассказывают, что любовь, зародившаяся на Эс Ведре, будет жить вечно. А вот неискренняя любовь – нет: пары, испытывающие трудности, если попадают туда, быстро расстаются.

Бьянка скептически смотрит на нее.

– Ах так? Что ж, тем лучше. Все равно я больше не верю в любовь.

Слова вылетают из ее губ прежде, чем она успевает их поймать, и она шокирована больше, чем подает вид. Амалия притворяется, что не слышала. Она никогда не судит – уже научилась видеть за каждой маской истинное лицо.

Амалия приподнимает крышку кастрюли и мешает кушанье.

– Почти готово…

– Тогда я пойду быстренько ополоснусь, переоденусь и вернусь.

Бьянка уходит в свою комнату.

– А, чуть не забыла: если нужна горячая вода, включи нагреватель! – говорит Амалия чуть громче. – Прости! Тебе пришлось мыться под холодным душем.

– Да, было немного прохладно, но это не важно… Спасибо, правда!

Бьянка говорит это громко и ей хочется повторять эти слова снова и снова, потому что она испытывает безграничную благодарность к этой женщине.

Спустя полчаса она возвращается – на ней черная майка с тонкими бретелями, светлая кружевная юбка матери и кожаные шлепанцы. Волосы распущены и скреплены на затылке деревянной заколкой. От морского воздуха кончики завиваются.

– Какая ты красивая! – восклицает Амалия, увидев ее.

– Спасибо. – Бьянка немного краснеет, как и всегда, когда слышит комплимент. Затем инстинктивно подносит руку к затылку: шиньона нет, а она не привыкла носить распущенные волосы… как цыганка.

– Присаживайся, милая, – предлагает Амалия, выдвигая стулья из-за стола и кладя перед обеими бамбуковые подставки, а затем ставя белые тарелки, такие глубокие, что похожи на миски.

– Помочь тебе с кастрюлями? – тем временем на плите появился сотейник и маленькая сковородка, и Бьянке хочется быть полезной.

– Нет, я сама, не беспокойся.

– Ничего, если я сяду сюда? – спрашивает Бьянка, указывая на стул. – Или это твое место?

Амалия хихикает:

– Я вечно пересаживаюсь. Садись куда хочешь.

Бьянка устраивается напротив гобелена с Буддой. Лицо у нее немного горит; чуть раньше, глянув в зеркало, она обнаружила веснушки, даже на руках. Кожа зудит.

– Чешется? – спрашивает Амалия.

– Ага, немножко… Я редко загораю.

– Дай-ка посмотрю. – Амалия мягко поднимает ее руку и изучает. – Да, немного покраснело. Иди-ка сюда, сейчас мы это поправим.

Бьянка идет за ней по коридору, в конце которого – синяя дверь. Амалия открывает ее ключом. За ней – еще одна, белая; женщина поворачивает ручку и первой входит в комнату. Бьянка немного медлит на пороге – ей кажется, будто перед ней какой-то тайный храм.

– Ну же… – подбадривает ее Амалия.

– Ух ты! – Бьянка замирает с открытым ртом.

В этой комнате витает дух волшебства, вся атмосфера пронизана какой-то тайной, в воздухе ощутимый аромат лекарственных трав. У стены стоит старинный стеллаж из беленой сосны, а на нем – множество стеклянных емкостей с измельченными растениями, баночки, скляночки, жестяные мензурки, ложечки, пипетки, весы с двумя чашами.

– Ты что, алхимик? – спрашивает Бьянка изумленно и весело.

– О да, ты в гостях у ведьмы! – смеется та в ответ. – Скажем так, все эти годы жизни на острове я не сидела сложа руки. Вместе с Жеромом мы изучали искусство врачевания алхимическими маслами.

– А, Жером! Я видела его на фотографиях, что ты присылала маме.

Интересно, где он? В этом доме он точно больше не живет. Неужто они расстались?

Амалия подходит к стеллажу, переставляет два горшочка с одной полки на другую.

– Ты что-нибудь знаешь об алхимии?

– Эм-м… нет, – в голове возникает воспоминание о беседах с Себастьяно о дистилляции граппы, но она тут же отметает его.

– Это древнейшее искусство, основанное на долгих и сложных процессах, – объясняет Амалия. – Только представь: на приготовление одного из этих снадобий понадобится, по меньшей мере, три лунных цикла.

Бьянка улыбается. Снова этот скептицизм, этот груз, от которого ей хочется избавиться.

– О боже, а это что? Эликсир долголетия?

Амалия отвечает серьезно и вежливо:

– Это масла, приготовленные по старинному египетскому рецепту, они воздействуют на двенадцать энергетических каналов – МО.

– А? – Бьянка непонимающе смотрит на нее.

– Сейчас тебе вовсе не обязательно понимать разницу между МО и КА, – успокаивает ее Амалия. – Главное – запомни: в этой баночке уникальное масло, созданное из растений, которые были собраны в определенное время и в определенном месте, в соответствии с расположением планет, и переработаны в свежем виде, пока они не утратили живительной силы.

– А… – Бьянка кивает, уверенная лишь в том, что почти ничего не поняла из этого объяснения.

Амалия мягко берет ее за руку.

– Закрой глаза.

– Зачем?

– Доверься мне. – Она гладит Бьянку по голове. – Доверься себе самой.

Бьянка закрывает глаза, но все еще не верит в происходящее, словно потеряла связь с реальностью.

Амалия кладет ей руки на плечи – в этом прикосновении как будто присутствует волшебство.

– Сделай глубокий вдох, освободи разум от мыслей, – ее голос звучит подобно музыке. – Еще один глубокий вдох, чтобы найти потаенную, истинную часть себя. Следуй за сердцем. Задержи дыхание на несколько секунд.

Бьянка мало-помалу ослабляет сопротивление, освобождается от мысленных препятствий; кровь по жилам бежит быстрее.

– Теперь подними эту руку. – Амалия мягко берет ее левую руку, направляя ее. – И ощупай баночки, остановившись на той, которая кажется тебе самой подходящей.

Бьянка пробегается пальцами вперед и назад, медлит, затем останавливается на одной из них, в центре ряда.

– Это твой выбор? – вполголоса спрашивает Амалия.

– Думаю, да.

– Не спеши.

Бьянка ждет несколько мгновений, но не убирает руку.

Амалия спрашивает снова:

– Уверена?

– Да, – и на этот раз она твердо произносит это слово. На какое-то мгновение ей думается: хорошо бы и вся жизнь была как эта игра, где ты сам выбираешь то, что хочешь.

– Хорошо, а теперь открой глаза.

Бьянка медленно приподнимает веки, будто пробуждаясь от долгого сна.