Пробиваемся сквозь толпу гражданских, которые и сами не знали, куда они бегут. Раз — впереди выскочил норвежец-нацист. Ручной пулемёт поднялся вверх.

Громыхнуло. Пуля вошла противнику в лоб. Я и не знал, что Диккер может настолько быстро стрелять. А еще я не помнил, где он успел взять пулемет. Тартас забрал оружие и мы побежали дальше. Над головой снова спикировал самолёт. Только на этот раз другой… Мир утонул в крови, огне, и пороховом дыму.

— Парни! — Ветрогон выскочил прямо перед нами. Глаз у капитана был подбит.

— Кэп! Где остальные?

— Не знаю. Первый самолёт разрушил эшафот и нас всех разделило.

— Что делать будем?

— Пробиваться к южным воротам! — капитан кивнул в нужную сторону. — Точка сбора там. У вас оружие есть?

Тартас кинул ему свой пистолет.

— Тогда вперёд! Сильно не разделяйтесь!

И мы двинулись к южным воротам. Однако единственное, и, казалось бы, простое указание Ветрогона выполнить не удалось. Толпа достаточно быстро разделила нас.

— Хорнет! Диккер!

Я споткнулся. Поднялся. Пошел дальше, стараясь не сбиваться с указанного капитаном направления. А потом люди разом словно расступились и впереди оказалось небольшое пространство, в котором время будто замерло. Или, может быть, оно действительно замерло.

Светлые волосы растрепались. Чёрная форма, сидевшая до того идеально, была вся в пыли и грязи. Одного волка на плече не было. На земле лежал Кино. Несколько ударов он уже получил — и посмотрел на меня налитыми кровью глазами. Подняться не мог. Монтировка уже пробила несколько костей.

Мейгбун тоже посмотрел на меня. И по форме понял, что я не свой. А затем время замерло повторно.

Я бросился на него. Скорость. Сила столкновения. Гравитация. Мы полетели, с грохотом распластавшись по земле.

— Ещё один придурок, — сказал, усмехнувшись белоснежными зубами, Мейгбун. Синий шейный платок развевался на ветру. — Что вам, вшивым грязнокровкам, здесь надо? — Монтировка уже была у него в руках.

Я встал. Попытался нашарить пистолет в кобуре, но его там, естественно, не оказалось. Блондин хмыкнул.

— Умрёшь ради желтопузого азиатишки? — Он снова подошёл к лежачему Кино. — Стоит он того?

Я не ответил. Просто снова побежал на него. Но в этот раз он среагировал иначе и ударил плашмя — наотмашь, словно битой. Удар пришелся точно под дых. Не почувствовать, как треснули несколько рёбер, было невозможно. Я упал в пыль и какое-то железо. Кто-то пробежал по моей спине и я застонал.

Мейгбун снова хмыкнул.

— А ты ничего, приятель, — он присел на корточки рядом. — Боевой, это похвально. Но Чистая кровь всегда побеждает грязную, — он сделал будто бы грустное лицо. А затем улыбнулся так, будто все было просто замечательно. — Но ничего, вся жизнь — это большое разочарование. Наблюдай, — нацист встал и лёгкой походкой подошёл к Кино. А затем поднял вверх монтировку и с громким хрустом проломил ему череп.

Через мгновение я потерял сознание.

***

Тишина. Мягкая и теплая пелена, обволакивающая со всех сторон. Блаженное беспамятство. Отсутствие мыслей.

Затем гудение. Ненавязчивое, где-то неподалёку. Позже цвета, различающиеся под закрытыми веками. Яркие, блеклые, темные. Прохладное дуновение… Ветер? Нет, не ветер. Что-то другое. Ветер сейчас злой и холодный, осенний. Осенний же? Стоп, где я и что происходит? Почему ветер приятный?

Я открыл глаза. На короткий миг зажмурился от света. А затем открыл их снова.

Больничная палата. Слева аппарат, который, видимо, просчитывал данные моего тела через несколько проводов, подключенных к моей груди. Чуть дальше, также слева, окно с светло-серым небом. Оно было приоткрыто сверху. Спереди стоял вентилятор.

— О, очнулся наконец.

Я повернул голову. Хорнет сидел справа с какой-то книжкой в руках. Одет был также в больничную пижаму.

Я попытался что-то сказать и приподняться, но тело тут же обожгла вспышка боли. Я снова зажмурился.

— Лежи и не дергайся, — друг хмыкнул. — У тебя сломана куча рёбер. Сейчас дам попить, только не поднимай торс, — он встал, взял стакан воды с тумбочки и прислонил к моим губам. Прохладная вода будто вдохнула в меня жизнь обратно.

— Хорнет…

— Что?

— Что произошло?

Он посмотрел на меня. Затем сел обратно.

— Войска союзников, наших и ополченцев штурмовали Норвегию. Всю.

Сердце у меня в груди заколотилось, больно стуча о разбитые ребра, но я не подал виду.

— Много людей погибло. В том числе гражданских.

Я не перебивал.

Хорнет развернул книгу, но читать не продолжил. Посмотрел в окно, затем снова на меня.

— Норвегию взяли. Но на Финляндию и Швецию сил не хватило — такого яростного сопротивления за эту войну ещё не было.

— Мейгбун, — выдохнул я.

— Ушёл.

Теперь я почувствовал, как в моей груди заклокотало от ярости.

— Эй. Я понимаю, что он убил Геркулеса — я сам в ярости — но тебе нельзя сейчас злиться…

— Он снёс голову Кино на моих глазах. Я попытался его остановить, но не смог.

Хорнет помолчал. Лицо у него было словно высечено из мрамора — только огни серебристых глаз казались живыми.

— Это он тебя так…

— Да.

Снова тишина.

— Ветрогон сказал, — Хорнет помедлил, — что по имеющимся у нас данным, он сбежал во Францию.

— Во Францию?

— Да. Почему туда, не знаю. Сам знаешь, половина Франции сейчас захвачена. В том числе Париж. Но, может, теперь, когда одна часть Северного Трио отвалилась…

— Неважно.

— Что?

— Хрен с Норвегией. Сейчас нам надо во Францию.

Хорнет посмотрел на меня.

— Да, надо. Но не только мстить.

— О чём ты?

— Командование дало новое задание. Ветрогон собирает отряд, кто согласится — поедет.

— Что за задание?

Друг усмехнулся.

— Вывести из строя, — в дверях палаты появился сам Ветрогон, — ядерные боеголовки, находящиеся сейчас на военной базе в сердце Парижа.

— А Мейгбун?

Капитан прошел к центру комнаты. Выглядел он побитым, но походка уже была твёрдой и уверенной.

— А он, с несколькими важными шишками, закрепился как раз в центре города — прямо над оружейным комплексом.

— Его надо уничтожить, капитан.

Кэп посмотрел на меня. Я не отвел взгляд.

— Его, Штиль, нужно взять живым.

— Кэп…

— Да, знаю. Знаю, что он сделал. Будем действовать по обстоятельствам, ладно? Главная цель — боеголовки. Мейгбун — побочное задание. Мне и самому не терпится его прикончить, но нам нужно выиграть в этой войне, понимаете? Иногда нужен холодный ум. Не всегда горячего сердца достаточно.

— Поэтично, — буркнул Хорнет.

— Как есть, — капитан чуть улыбнулся. — Вы со мной?

Мы с Хорнетом кивнули одновременно.

— Отлично. Тогда поправляйтесь и готовьтесь — через три с половиной недели мы отправляемся во Францию.

Глава 5. Розы, книги и хот-доги

Во время ожесточенных