«Бам! Бам! Бам!» – ядра крушили борта, надстройки, рангоут и людей. С вала били штуцера и фузеи гарнизона укреплений.

Одна галера попыталась было выйти из-под огня и, неудачно маневрируя, навалилась на соседнюю. Послышался громкий треск – это ломались по бортам гребные весла. С тонущего кончебаса с паническими криками прыгали в воду матросы. Второй, двадцативесельный, отходя от берега, ударил из носового фальконета, и его ядрышко сбило русского канонира в редуте.

– Бьем этого! – прокричал Елистат и рукояткой клина чуть приподнял ствол десятифунтовика. – Правее! – канонир-наводчик с помощью правила чуть довернул ствол орудия вправо. – Еще! – рявкнул фейерверкер. – Еще дай маненько, Проша! Есть! Выстрел! – выкрикнул он, отскакивая от орудия.

«Бабах!» – ядро, пробив носовую часть кончебаса, разворотило ее и далее прошлось через все судно. Оно по инерции ударило в баркас, и тот развернуло поперек течения.

«Бабах!» – новое ядро от запорожцев проломило его борт.

– Вигрібаємо! Скидайте гілки! – скомандовал Платон, и кончебас сечевиков, освобожденный от маскирующей зелени, рванул вперед.

А на реке в это время царил форменный хаос. Малые суда турок пытались уйти подальше. Но вот большие, уже имеющие сильные повреждения, застыли неподалеку от берега.

Вдруг громыхнуло так, что у всех заложило уши. Как видно, одно из ядер разворотило носовую часть галеры и воспламенило в ней боевой припас канониров. Лишившись всей носовой части, судно начало быстро набирать воду и на глазах у всех погрузилось в реку.

– Капудан, мы лишились двух мачт и всех весел по одному из бортов! – докладывал помощник Ибрагиму. – У нас в трюмах большие течи и нам не уйти отсюда!

Командир турецкой флотилии окинул взглядом реку с мелькающими в воде головами, уходящие баркасы и окутанный пороховым дымом русский берег.

– Спустить флаг! – отдал он распоряжение. – Я сам встану к рулевому веслу.

– Прекратить огонь! – Алексей, стоя на бровке вала, смотрел, как с единственной уцелевшей мачты галеры спускается красное полотнище с полумесяцем и звездой.

Корабль как-то боком и резкими рывками подошел к берегу и сел в нескольких саженях от него на мель.

– Pes ettik! Merhamet! (– Мы сдаемся! Милости! – тур.) – раздались крики с искалеченного судна.

– Капитан-поручик Милорадович, оцепить весь берег! – скомандовал Егоров. – Сергей Федорович, будь любезен, отдай своим казакам распоряжение, чтобы они все окрестности вокруг пристани прочесали. На него много турок из реки повылазило, а я пока тут капитуляцию у этих вот приму.

На середине русла, ближе к островам, все еще бухал шестифутовик запорожцев. Казаки продолжали преследовать деморализованную османскую флотилию, а Алексей стоял с важностью на берегу, положив ладонь на эфес своей наградной сабли.

Около часа выбирались на берег со своего судна турецкий экипаж и гребцы-рабы. Все это время к пристани подходили казачьи дозоры, подгоняя отловленных на берегу.

– Я капудан Ибрагим, командующий речной флотилией, вверяю свою жизнь и жизнь моих людей на вашу милость, – высокий и важный турок старался держаться солидно и с достоинством. – Хотел бы напомнить русским командирам, что между нашими странами нет войны, и мы заслуживаем самого доброго к себе отношения. И опять же в этом случае, учитывая, что между нами мир, нас никак нельзя считать военнопленными, и вы не имеете никакого права нас здесь у себя удерживать. Поэтому потрудитесь в самое короткое время вернуть нас на наш берег.

Подполковник Касперов сплюнул себе под ноги.

– Это что, вот это самое вы называете миром, да?! Две недели вы беспрерывно били по нашему берегу из всех своих орудий. Несколько наших солдат при этом серьезно поранили. А когда по вам в ответ хорошо вдарили, так сразу же о мире заговорили?! Милости у нас теперь просите? О своих правах вдруг вспомнили?! – и он сжал рукой эфес своей сабли.

– Подожди, Сергей Федорович, не горячись, пленные же, – Лешка оттеснил плечом кавалериста.

– Я премьер-майор Егоров, старший всей Бугской пограничной линии, – представился он турку. – Капудан османского флота должен отдавать себе отчет, что его флотилия была разбита в русских водах и что его люди сейчас стоят плененные на нашем, на русском, берегу! Вы это понимаете?

– Да, понимаю, это так, – нехотя согласился турок. – Но все равно мы не считаем себя пленными!

– Вы не будете отрицать, что в течение двух недель обстреливали наши военные укрепления в наших российских водах?

– Не буду, – поморщился Ибрагим.

– Из всего этого следует, что вы, несмотря на мир между нашими странами, проявили против нас явную агрессию, нападая в течение долгого времени на наши воинские укрепления, на наши воинские формирования и на земли нашей империи, – припечатывал своими доводами турка Егоров. – Вы высаживали на наш берег своих людей, и вы вели полноценные боевые действия! Неужели Османская империя уже объявила России войну?

– Нет, не объявляла, – процедил сквозь зубы Ибрагим.

– Так, может быть, у вас был официальный приказ от вашего начальства развернуть полноценные боевые действия на нашей территории?

Турок стоял, понурив голову.

– Нет, у меня нет такого приказа, – наконец после долгой паузы промолвил он.

– Ну, значит, вы пират, капудан Ибрагим, и все ваши люди – они тоже такие же пираты, и на вас действительно не распространяется общепринятый статус военнопленного, – сделал вывод Егоров. – А вы знаете, как во всем мире принято поступать с пиратами?

– Капитан-поручик Милорадович! – подозвал он к себе офицера. – Всех здоровых захваченных пиратов отконвоировать под штыками в Николаевскую. Раненым оказать первую помощь и оставить пока здесь. Рабов гребцов опросить и поселить во временном лагере рядом со станицей.

– Капудан, я отсылаю подробный доклад обо всем этом деле своему руководству. И начинайте молиться Всевышнему, чтобы мое начальство смилостивилось над пиратом. В противном случае вас вздернут самого первого, ну а вслед за вами и всех остальных!

– Милорадович, ведите их!

Более сотни турок под конвоем егерей и казаков отправились в сторону центрального форта, а впереди всей этой процессии выступал капудан Ибрагим со своими помощниками.

Утром на север в сторону Елисаветграда ускакала пятерка из конного дозорного плутонга, сопровождающая вестового Никиту. А по всему берегу расположились конные и пехотные подразделения. Из степи в первую линию вышел пикинерский полк, строительные роты оставили свою работу и сменили лопаты с кирками на ружья. Орудия и фальконеты выставили на прямую наводку у реки. Русская Бугская линия приготовилась к бою.

На противоположной стороне шло шевеление. Там сновали суда и вдоль берега скакали конные разъезды. Но что интересно, на острова посредине реки турки уже не высаживались, они усиленно старались держаться только лишь своей половины русла.