– Именно сейчас, по поводу взятия малых постов турок на островах я больших трудностей не вижу. С нашими запорожскими казаками и с дозорными егерскими плутонгами все должно будет пройти тихо и быстро. Но имейте в виду, господа, что все это только начало. Зная неприятеля, я уверен, что он с потерей своего контроля за островами ни за что не смирится, а вот тут как раз-то и начнется все самое серьезное. Так что давайте будем просчитывать действия нашего противника на несколько шагов вперед.

Безлунной сентябрьской ночью небольшой отряд, состоящий из кончебаса и шести рыбацких лодок, прошел вдоль своего берега вверх по течению и уже напротив станицы Николаевской выгреб на середину реки. Далее он бесшумно спустился по течению к островам, стоявшим напротив пристани. По четыре пластуна было в каждой из рыбацких лодок. Все они были вооружены только лишь холодным оружием. Тихо прошелестел раздвигаемый руками камыш, и егеря выбрались на свои острова.

Все остальное там совершалось в абсолютной тишине. Караульные на островах и спящие у костров турки были вырезаны втихую. Кровь была засыпана песком, а трупы спустили в реку. Все это время кончебас с орудием и фальконетами, приготовленными к бою, стоял на прикрытии, готовый в любой момент открыть огонь. Но помощь запорожцев не понадобилась, все вокруг было тихо. Захватив с собой две лодки и все трофейное оружие, отряд уже под утро возвратился на свой берег.

– Десять их всего было, ваше высокоблагородие, – докладывал Лужин. – Все так, как мы и рассчитывали. Один у костра караулил, а все остальные спали себе спокойно. Десять сабель, восемь ружей, пять пистолей и весь боевой припас мы оттуда с собой вывезли. Лодки оказались небольшие, на семь-восемь человек всего, но вот Платон говорит, что они очень даже надежные.

Федор чуть ли аж не пританцовывал при этом от радостного возбуждения. Как же, наконец-то у него было настоящее дело!

– Рано радуешься, Лужин, – осадил его майор. – Не было особой доблести в том, чтобы их спящие посты вырезать. Все самое серьезное вот только сейчас и начинается.

– Платон Миколаевич, – обратился он к казачьему старшине, – Прячь хорошо все наши суда, и около реки вы всю неделю не показывайтесь. Сейчас турки там сильно зашевелятся. А вот нам будет нужна большая пауза. Потом мы приступим и ко второму действию своего плана. Вы, главное, не насторожите их раньше времени!

– Зрозумів, пане офіцер! – кивнул казачий старшина.

На следующий день на реке действительно началось шевеление. По всем островам мелькали людские фигуры, а в протоках появились малые турецкие суда.

– Только не поддавайтесь азарту, Елистрат Никитич, – предупредил своего главного артиллериста Алексей. – Если они близко к берегу подойдут, вы из фальконета пару раз бахнули и сразу же попрятались, чтобы они вас тут всех не положили картечью. И всячески им показывайте, что мы тут большой огневой силой вообще не обладаем. Коли плохо сыграете, значит, не поверят они нам. Турки тут уже в прошлом году аж пару сотен своих людей потеряли в десанте. Раззадорить нам их нужно. Чтобы они нагло себя вели и подставились, в конце концов, под удар. Орудия свои держите в запряженных передках и в тех местах, где мы с вами уже ранее определились. Если что-то вдруг пойдет не так и турки вдруг на берег полезут, чтобы вы уже через пять минут могли бы подскочить и развернуться!

Три дня еще турки копошились у островов и наконец, подтянув из Очакова три галеры, два двадцативесельных кончебаса и несколько больших баркасов, они начали ходить по Бугу от места впадения в него речки Ингул и до самого лимана. Каждый следующий их проход был все ближе к русскому левому берегу. Наконец на седьмые сутки, проходя в двухстах саженях от пристани, три галеры развернулись к берегу и дали залп из носовых орудий. Весла ударили по воде, и турки подошли еще ближе. Вслед за галерами подтянулось и несколько судов поменьше, с которых раздались хлопки фальконетов. Пару раз ударил трехфунтовик с пристанского редута, хлопнули пяток ружей, а потом все замолчали. Турки обсыпали берег картечью, но высаживать на него десант они так и не решились. То же самое повторялось и все последующие дни.

– Ваше высокоблагородие, разрешите уже вдарить по ним?! – взмолился Елистрат. – Ну уже совсем обнаглели басурмане, вплотную же к берегу подошли, всю пристань ведь они нам здесь исковеркали! Как бы мои хорошо ни прятались, однако два раненых у меня уже есть на редуте. Это хорошо еще, что все ранения легкие. Но ведь и пришибить насмерть тем же рикошетом картечины может.

– Терпим, Никитич, терпим, дорогой! – покачал головой Алексей. – Совсем немного нам осталось. Турки опять острова заняли, и посты там усиленные свои выставили при малых орудиях. Еще два дня, и самое время для атаки на них будет. Потерпите там хотя бы немного, братцы?

– Ну, коли надо, так чего уж тут, значит, потерпим, – вздохнул обер-фейервейкер.

Наконец наблюдающие за островами разведчики принесли долгожданную весть:

– Османы так хорошо, как ранее, уже не стерегутся. Ночью там горят костры, и около них по пять, по шесть человек в караулах стоит. Патрульных баркасов, обходящих русло реки ночью, второй уже день не видно. Похоже, что они у островов или вовсе на своем берегу все стоят.

– Ну вот, теперь подошло время и для второго акта османской трагедии, – проговорил вполголоса Егоров. – Завтра же под утро мы высаживаем десант на острова. Остап Миколаевич, все суда, что у нас были, вместе с трофейными баркасами ты выводи снова к устью Ингула. Там в них будет производиться посадка егерей, а затем вы все разом выходите наплывом на противника. Стараемся все делать тихо. Но вот если «по-тихому» в этот раз не получится, то тогда проводим атаку и выбиваем гарнизоны турок быстро, шумно и вчистую. Затем так же проворно уходим на свой левый берег и ждем уже третьего акта. Не забудьте, что именно он-то и будет самым важным во всей этой военной операции.

Кончебас при шести пятиместных и двух трофейных восьмиместных лодках сплавлялся в темноте сентябрьской ночи. По всем расчетам, к островам десант должен был подойти перед самым рассветом. Малые лодки вышли чуть вперед, именно на них и расположились два дозорных плутонга егерей. Разведчикам предстояло попытаться выбить противника «втихую».

Лешка сидел на носу кончебаса возле орудия, зажав свой штуцер в руке. Казаки как-то умудрялись грести безо всякого шума. Не скрипели уключины, а сами весла опускались в черную воду беззвучно.

– Згадав. Пошук під Гуробалами чотири роки тому (– Вспомнил. Поиск под Гуробалами четыре года назад. – укр.), – тихо проговорил Платон. – Так же само темної ночі ми через Дунай переправлялися, щоб турків бити, а ви в наших чайках сиділи. Згадав, у вас хвости вовчі на ваших шапках були!

– Ну вот, я же говорил, что ты вспомнишь, – усмехнулся Егоров. – Тогда все удачно прошло, вот и сегодня так же будет!

– Зрозуміло, – кивнул Платон. – Теперь дамо османам прикурити!

Вот и показались темные силуэты островов на речном русле. Три лодки прошли от них слева и приблизились к нижнему, самому большому. Егеря соскользнули в прохладную воду и, держа над головой ружья и патронташи с боевым припасом, подсумки с гренадами, выбрались на берег. Перед ними был большой, заросший камышом участок. Как бы они ни старались сейчас двигаться тихо, однако высокие эти растения, цепляясь за мундиры, издавали громкое шуршание.