Зал так и взорвался — люди хором и вразнобой ужасались и возмущались словами Ариона.

Фуллер, сидевший справа от него, откинулся на спинку кресла и бесстрастно наблюдал царящий вокруг хаос.

Кое-кто вскочил, возражая Ариону, причем так громко, что никто не мог разобрать ни слова. Солдаты, которых Арион привез с собой из замка Морган, беспокойно озирались, вполголоса переговариваясь между собой, незаметно продвигаясь вдоль скамей, на которых они сидели.

Арион поставил кубок на стол и вскинул руки. Шум постепенно стихал, все воззрились на него так, словно он выжил из ума. Наконец в зале стало достаточно тихо, чтобы он снова мог заговорить.

— Вы обратились ко мне за помощью. — Арион говорил спокойно и твердо — еще в Лондоне он узнал, что такая манера говорить лучше всего действует на противников. — Вы сообщили своему сюзерену, что на вас напали, что гибнут ваши близкие. Вы поступили верно, и я как ваш сюзерен явился сюда, дабы помочь вам. Знайте же: я готов умереть, защищая вас, но больше я ничего сделать не могу. Викинги не оставят нас в покое. Мы не сможем их победить своими силами.

Снова все, кто был в зале, разразились нестройным хором доводов и возражений, но на сей раз в голосах спорящих было куда меньше злобы.

«Отлично, — подумал Арион. — Наконец-то они готовы мыслить в нужном направлении».

— Мой лорд! — воскликнул рослый, плотного сложения воин с копной светлых, как солома, волос. — Что ты хочешь этим сказать, мой лорд? Что викинги победят? Что они завладеют Шотом?

— Да, именно это я и хочу сказать. — Арион снова вскинул руки, призывая к молчанию: — Я стараюсь быть честным с вами. Вы — мои вассалы, и я как граф Морган поклялся защищать вас всеми доступными мне средствами. Я много сражался бок о бок с нашим королем и заслужил свой рыцарский сан на поле боя. Я повидал довольно битв, а потому способен понять, что это сражение будет проиграно, еще не начавшись. Наша война с викингами здесь, на Шоте, обречена на поражение. Нам не хватает ни времени, ни солдат, чтобы обеспечить себе победу.

— Не хватает солдат? — недоверчиво переспросили сразу несколько голосов.

— Вот именно. Остров Шот — даже та его часть, которая принадлежит нам, — слишком велик, чтобы мы могли разослать постоянные дозоры по всему побережью. Вам это известно не хуже, чем мне. Вот каким образом викинги снова и снова обходят нашу стражу! Вот почему они возвращаются! Какая-то женщина вскочила с места:

— Но, мой лорд! Говорить, что мы можем потерпеть поражение…

— Мы обязательно потерпим поражение, — холодно и жестко перебил ее Арион. — Рано или поздно, но это случится.

— Король! — воскликнул неугомонный толстяк с соломенными волосами. — Король пришлет нам подмогу, верно ведь? Мы же его вассалы, и он точно так же поклялся защищать нас!

— У короля нет свободного войска, — ответил Арион. — Уж ты мне поверь — я-то знаю. Слишком много войн кряду пожирают его армии и опустошают казну. Наше счастье, что он еще не потребовал от нас прислать ему новых солдат взамен убитых! Нет, король не в силах помочь нам.

Этих слов было довольно, чтобы толстяк умолк. Да и все, кто был в зале, хранили потрясенное молчание. Арион видел на их лицах немое отчаяние, видел, как они обменивались взглядами, в которых сквозила безнадежность. Арион с первого взгляда мог распознать эти чувства — слишком долго они царили и в его душе.

Зато теперь он, быть может, спасет этих людей от отчаяния и безнадежности.

— Нет, викингов нам не победить, — подытожил Арион, медленно обводя взглядом зал. — Не теми силами, что сейчас есть у нас. Не в одиночку. Однако же мы можем получить помощь, которая так нам необходима…

Он нарочно оборвал фразу, словно не был уверен, стоит ли продолжать.

— Но, мой лорд, ты же сам сказал, что у короля нет свободного войска, — пробормотал кто-то.

— Так оно и есть. Одни мы эту войну не выиграем. Наши женщины будут прислуживать захватчикам. Наши дети будут перебиты или станут рабами. Однако, — Арион пожал плечами, — прежде чем это случится, мы по крайней мере с честью падем в бою.

По залу пролетел дружный стон, в котором слились неверие, ужас, ярость. Перекрывая шум, Бенедикт громко выкрикнул:

— Тогда о какой же помощи ты говоришь, мой лорд?

— О единственной, какая нам доступна, — ответил Арион. — О помощи тех, кому остров Шот дорог так же, как нам. Мы должны драться вместе с кланом Мак-рай.

На миг показалось, что главный зал совершенно вымер. Арион никогда еще не ощущал подобного напряжения. Все вокруг него застыло — ни движения, ни звука, ни даже вздоха. Одна лишь ошеломленная тишина. А затем…

— Клан Макраев! — вскричали все как один — кто с ненавистью, кто с бешеным презрением. Арион молчал, не пытаясь унять словесную бурю, — лишь неколебимо стоял среди яростных криков, словно каменный утес в обезумевшем море.

— Никогда!

— Ни за что!

— Возмутительно!

— Немыслимо!

— Да лучше мы умрем!

— В самом деле?! — выкрикнул Арион звучным и властным голосом. — Вы и впрямь готовы умереть? Отлично! Потому что так и случится!

Крикуны притихли, смешались. Арион глядел на них, и лицо его было строго и безжалостно.

— Неужели вы и вправду хотите бессмысленной гибели? Викинги уже испробовали нашей крови. Скольких воинов вы уже похоронили из-за этих набегов?

Все в этом зале знали ответ лучше, чем сам Арион. Граф Морган терял только безликих вассалов, незнакомых островитян, но эти люди оплакивали своих возлюбленных, мужей, сыновей, братьев. Арион хотел, чтобы они вспомнили об этом и никогда не забывали.

Он указал пальцем на Бенедикта и уже тише продолжал:

— Ты тоже готов умереть, Бенедикт Морган? И обречь на смерть свою жену?

Молодой человек ничего не ответил, только бросил страдальческий взгляд на свою юную спутницу.

— Впрочем, как я уже говорил, — безжалостно продолжал Арион, — твоей жене вряд ли суждено умереть. Она так хороша собой, что скорее станет добычей викингов. Если же она не захочет им покориться — уж будь уверен, ее убьют, и притом безжалостно. Ты же, храбрый и сильный воин, к тому времени будешь уже окровавленным трупом и ничем не сможешь ей помочь.

Бенедикт обхватил за плечи свою жену, словно так он мог уберечь ее от грядущей напасти. Та уткнулась лицом в его плечо и тихо заплакала.

— Кто из вас желает такой же участи для своих жен, дочерей, сестер, матерей? Кто? Говорите же — я хочу видеть лица людей, которые готовы пожертвовать самыми близкими людьми ради того, чтобы потешить свое тщеславие.

И снова в зале воцарилась напряженная тишина, которую прерывали лишь судорожные всхлипы молодой жены Бенедикта.

Арион громко и ясно произнес: