(собранные им в Европе отряды бедняков были уничтожены турками у Босфора), сказал, что мост римский.

За мостом дорога снова пропала. Путь к горе Немруда шёл мимо покинутых полей, высохших каналов и редких нищих деревень.

Рыцари не добрались до богов. Узкая тропинка была завалена обломками скал. К тому же темнело, и рыцари опасались, что их могут заметить сарацинские разъезды. Снизу при свете заходящего солнца они заметили у серебряной вершины маленькие издали фигурки, сидящие в ряд на террасе…

Через несколько лет эту гору увидел белокурый красавец Балдуин. Он всё-таки добыл себе восточное царство. Отделившись от остальных сил крестоносцев, он с отрядом фламандцев ушёл к востоку и, захватив Эдессу, основал в ней христианское государство.

Эдесса стоит на Евфрате, неподалёку от горы Немруда. В одном из своих походов Балдуин добрался до вершины горы. Там и в самом деле сидели в ряд пять идолов. Головы трёх из пяти валялись среди обтёсанных глыб у подножия террасы. Идолы не были сарацинскими: мусульмане не изображали людей, подчиняясь запрету Корана. Не были статуи и христианскими. Лица их были спокойны, величавы и дьявольски прекрасны. Балдуин приказал разрушить святилище идолов, но его подданные не смогли справиться с этой работой. Они только сшибли с плеч пятиметровую голову молодого красавца в высокой конической шапке. Потом ушли…

Прошло ещё восемь веков. Пало царство Балдуина, разрушились и опустели замки крестоносцев, построенные на берегах Средиземного моря, и только в 1882 году Немруд-Даг вновь открыли, но уже учёные. Святилище увидели и начали раскапывать немецкие и турецкие археологи, однако эти раскопки были вскоре прерваны. Труднодоступность горы, отсутствие воды и, главное, богатых находок отпугнули археологов.

Снова на семьдесят лет опустели эти места. Наконец в 1953 году сюда прибыла тщательно подготовленная американская экспедиция под руководством геолога Терезы Гелл, которая проводила раскопки и расчистку удивительного памятника в течение пяти сезонов. Теперь многие тайны святилища раскрыты, хотя одна тайна, может быть, самая интересная, ещё ждёт своего исследователя.

…Когда экспедиция 1953 года отправилась в путь из маленького турецкого городка Самсата, лежащего у подножия Немруд-Дага, Тереза Гелл уже отлично знала, что она будет раскапывать. Четырнадцать лет подготовки к работе позволили ей узнать всё, что было возможно, и о святилище, и о государстве, и о властителе, создавшем это чудо света.

Тихий Самсат не всегда был таким невзрачным городком. На рубеже нашей эры он назывался Самосатой и был столицей небольшого богатого торгового государства Коммагены, которое, как Пальмира и Петра, выросло на торговых путях с Запада на Восток, из Римской империи в Индию.

Коммагена располагалась на берегах Евфрата, господствуя над одной из переправ через реку. Здесь, где отдыхали после долгого пути через горы караваны из Греции, Сирии и Персии, поселились купцы-перекупщики, лодочники, чиновники персидского двора. Город рос и богател, и его купцы уже сами снаряжали караваны во все стороны света.

Когда рухнула под ударами Александра Македонского персидская держава, а затем распалась недолговечная империя, созданная Александром, Ближний Восток и Центральная Азия превратились в клубок маленьких и больших царств и империй. Одним из них стала независимая Коммагена, в которой пришла к власти династия смешанного греко-персидского происхождения.

Впоследствии Коммагена стала буферным государством между Римской империей и Парфянским царством.

Она была желанной добычей и для той и для другой стороны, но всё-таки долгое время сохраняла самостоятельность, играя на противоречиях между сильными соседями, торгуя и с теми и с другими, угождая и тем и другим.

Евфрат был источником для орошения, многочисленные каналы прорезали долину, ограниченную с севера горами Тавра, за которыми начинались владения армянских царств. К югу и востоку раскинулись необъятные земли Парфянского царства, а на западе, по побережью Средиземного моря, — сирийские колонии Рима.

Властители Коммагены — гордые и хитрые потомки великих государей — в течение нескольких веков балансировали между враждующими колоссами, и в 64 году до нашей эры царь Коммагены Антиох даже сумел заключить договор с Помпеем, по которому римляне обещали сохранить неприкосновенность торгового царства. И прошло ещё более ста лет, прежде чем в 72 году нашей эры Рим всё-таки присоединил Коммагену и включил её в качестве одной из провинций в свои границы. Но и после этого Коммагена ещё некоторое время продолжала процветать, и купцы её отправляли караваны в Индию и Армению.

Потом, с падением Рима и исчезновением торговых путей, Самосата потеряла своё значение, и ожила эта местность только однажды, когда в соседней Эдессе обосновался со своими рыцарями Балдуин. Говорят, что и сейчас в тех местах нередко можно встретить светловолосых и голубоглазых крестьян — потомков крестоносцев.

Коммагена ещё мало исследована, но одно очевидно — этому государству повезло. Торговый перекрёсток древнего мира — это и место встречи культур. Коммагена оказалась именно той точкой, где столкнулись и перемешались культуры западного и восточного мира — Греции, Рима и Персии, Парфии, Двуречья.

Вряд ли искусства процветали в этом маленьком царстве, население которого состояло преимущественно из крестьян и торговцев. Но однажды, когда этому благоприятствовали обстоятельства, Коммагена родила большое произведение искусства, ценное вдвойне, потому что оно родилось в стране-лилипуте и в то же время осталось уникальным, не имеющим ни в одной стране мира прототипов или аналогий.

Виной всему — необузданное тщеславие царя Антиоха, правителя Коммагены. По материнской линии молодой царь был потомком Александра Македонского, со стороны отца происходил от персов, принадлежал к славной династии Ахеменидов.

Царь был молод и горд. Он искренне считал себя личностью совершенно исключительной, объединившей в одном лице Дария и Александра и рождённой для великих дел и бессмертия.

Но как реализуешь гордые мечты, если все твои подданные — несколько тысяч крестьян и торговцев? Они не склонны к ратным подвигам, и соседей с ними не покоришь: одного римского легиона достаточно, чтобы стереть с лица земли царство Антиоха.

Царь проезжал по шумным узким улочкам своей столицы, и купцы послушно падали ниц… А жизнь шла…

И Антиох объявил себя богом.

Подданные восприняли новость сдержанно. Они, правда, не стали возражать. В конце концов подчиняться просто царю или бессмертному царю — практически безразлично.

Пантеон коммагенских богов был довольно сложным. С одной стороны, греки принесли с собой культ Аполлона, Зевса, Фортуны. С другой — население поклонялось и персидским богам — Митре, Ахуре. Больше того, объединяясь, эти боги приобретали дополнительные имена, и почти каждый бог представлял собой сразу нескольких. Это было очень удобно и жителям торгового царства, которым некогда было углубляться в теологические вопросы, и немногочисленным жрецам, которые с каждого бога