до велика, мужчин и женщин, лошадей, мулов, ослов, верблюдов, крупный и мелкий скот без числа из них я вывел и причислил к полону. Самого же его, как птицу в клетке, в Иерусалиме, его царском городе, я запер. Укрепления против него я воздвиг, выход из ворот его города сделал ему запретным. Города его, которые я захватил, отделил я от его страны и Метинти, царю Ашдода, Пади, царю Экрона, и Цилли-Белу, царю Газы, отдал и уменьшил его страну. К уплате прежней дани ежегодную подать их, союзнический дар моему владычеству, я прибавил и наложил на них. Он же, Хезкия — ужасные блески моего владычества ниспровергли его, и вспомогательных воинов (?) и войска его лучшие, которые для укрепления Иерусалима, его царского города, он собрал, и они захотели мира. Вместе с 30 талантами золота, 800 талантами отборного серебра, сурьмой, большими украшениями из камня, ложами из слоновой кости, высокими тронами из слоновой кости, кожами слонов, слоновой костью, эбеновым деревом, самшитом — всем, что есть, знатным богатством, также и дочерей его, наложниц его дворца, певцов и певиц в Ниневию, мою столицу, за мной он прислал, и для уплаты дани и исполнения службы направил своего гонца.

(перевод из книги «История Древнего Востока — тексты и документы, под редакцией В.И Кузищина)

Победа Синаххериба над Иудеей — судя по его хрониками — была полной. Но, несмотря на то, что именно Хизкиягу стал сердцем и душой антиассирийского бунта, его положение осталось прежним — трон не зашатался и не подломился под ним, стены Иерусалима устояли. Ассирийский царь сообщает о поражении Иудеи, которая — судя по приведенным фактам — лишилась населенных пунктов и потеряла 200150 человек населения (чудовищные по тем временам цифры). Почему же — и это так непохоже на ассирийскую манеру воевать и завоевывать — не был взят Иерусалим? Неужели дань, уплаченная Хизкиягу, была достаточным поводом увести войска? Что же произошло в Иудее?

Вот свидетельство из библейского текста:

13) И в четырнадцатый год (царствования) царя Хизкийа Санхэйрив, царь Ашшурский, поднялся против всех укрепленных городов Йеуды и захватил их. (14) И Хизкийа, царь Йеудейский, послал в Лахиш сказать царю Ашшурскому: грешен я, отступись от меня, все, что ты возложишь на меня, я вынесу. И возложил царь Ашшурский на Хизкийа, царя Йеудейского, (дань в) триста талантов серебра и тридцать талантов золота. (15) И отдал Хизкийа все то серебро, какое нашлось в доме Г-споднем и в сокровищницах дома царского. (16) И снял в то время Хизкийа (золото) с двери зала в храме Г-споднем и с дверных порогов, которые позолотил Хизкийа, царь Йеудейский; и отдал он его царю Ашшурскому.

Мелахим II (Царств IV) 18, 13—16

Заметим, что еврейский текст никоим образом не противоречит похвальбе Синаххериба, более того, размер золотой дани полностью совпадает с текстом анналов ассирийского царя, с серебром в ассирийском тексте дается другая цифра — 800 талантов вместо 30017. Попутно отметим и то, что Хизкия согласился уплатить дань лишь после победы ассирийцев над городом Лахишем. Мы вернемся к этой победе чуть ниже.

Далее Библия рассказывает нам о том, как разворачивались боевые действия против инсургентов в Иудее — невзирая на полученный откуп, Синаххериб осаждает Иерусалим. Под стенами города, который держится против осадных машин ассирийцев, происходит диалог парламентеров с двух сторон. От Синаххериба прибывает генерал Равшакэй с Тартаном и Рав-Сарисом (главой евнухов), от иудеев выходят из города Элйаким, сын Хилькийау, «ведавший дворцом», и Шэвна, писец, и Йоах, сын Асафа, летописец — заметим сразу, люди невоенные. Выражаясь современным языком — ответственный сановник и двое интеллектуалов, писатель и историк. Эти высоколобые ученые муж-и должны вести переговоры с генералами Синаххериба. Равшакэй, насмехаясь над осажденными, произносит речь, которую можно без сомнения считать одним из самых сильных мест в библейской летописи — отчего-то в ассирийских анналах, помимо трескучей однообразной похвальбы, нет ничего, отдаленно напоминающего эти, воистину вылитые из чистого золота, строки Библии:

И скажите теперь Хизкийагу: так сказал великий царь, царь Ашшурский: «Что это за надежда, на которую ты (так) надеешься? (20) Ты говоришь, что одного слова уст (довольно) для совета и силы в войне? На кого же ты ныне надеешься, что восстал на меня? (21) Вот, ты теперь полагаешься на (эту) опору, на эту трость надломленную, — Египет, — которая, если кто обопрется на нее, вонзится ему в ладонь и проткнет ее. Таков Паро, царь Египетский, для всех, полагающихся на него.. (22) А если вы скажете мне: «На Г-спода, Б-га нашего, мы полагаемся», то не тот ли Он, чьи (жертвенные) возвышения и жертвенники упразднил Хизкийау и сказал Йеудее и Йерушалаиму: «Пред этим лишь жертвенником поклоняйтесь, в Йерушалаиме»? (23) А теперь потягайся-ка с господином моим, царем Ашшурским: я дам тебе две тысячи коней, — сможешь ли ты набрать себе всадников на них? (24) Как же тебе обратить вспять и одного правителя, (даже) самого малого из рабов господина моего? А ты положился на Египет из-за колесниц и всадников? (25) Притом разве не по (воле) Г-сподней пошел я на это место, чтобы разорить его? Г-сподь сказал мне: «Иди на эту страну и разори ее».

Мелахим II (Царств IV) 18,19—25

Равшакэй — согласно Библии — не только был прекрасно осведомлен об основах религии евреев, он знал и о реформах, и о религиозных преобразованиях проведенных царем Хизкиягу, о его опоре на Египет. Сам Равшакэй уповает к имени еврейского Бога, изначально включая его в свой языческий пантеон наравне с Мардуком, Ашшуром и Нинуртой. Он узурпирует еврейского Бога, он изгаляется над двумя интеллигентами и толстеньким сановником — мажордомом. Надменный, уверенный в себе, Равшакэй, только что разоривший Лахиш — он разорит и Иерусалим. Он отчетливо знает это. Он прибыл сюда за этим! И он громко провозглашает — по-иудейски (Равшакэй знает язык евреев!), чтобы его поняли поднявшиеся на стены жители города:

(26) И сказал Равшакэю Элйаким, сын Хилькийау, и Шэвна, и Йоах: говори, прошу, с рабами твоими по-арамейски, ибо мы понимаем; и не говори с нами по-йеудейски в слух народа, который на стене. (27) Но сказал им Равшакэй: разве господин мой послал меня сказать эти слова (только) господину твоему и тебе, а не людям, сидящим на стене, чтобы есть им испражнения свои и пить мочу свою с вами? (28) И встал Равшакэй, и возгласил громко по-йеудейски, и говорил, и сказал: слушайте слово царя великого, царя Ашшура! (29) Так сказал царь: «Пусть не уговаривает вас Хизкийау, ибо он не сможет спасти вас от руки моей; (30) И пусть не обнадеживает вас Хизкийау Господом, говоря: „Спасет нас Г-сподь, и не будет город этот отдан в руки царя Ашшурского“. (31) Не слушайте Хизкийау, ибо так сказал царь Ашшурский: заключите со мною мир, и выйдите ко мне, и будет каждый есть (плоды) виноградника своего и смоковницы своей, и будет каждый пить воду из колодца своего, (32) Пока я не приду и не возьму вас в страну такую же, как и ваша страна, в страну зерна и вина, в страну хлебов и виноградников, в страну олив, дающих масло, и меда; и будете жить, и не умрете. И не слушайте Хизкийау, который подстрекает вас, говоря: „Г-сподь спасет нас“. (33) Разве какое-нибудь из божеств народов спасло свою страну от руки царя Ашшурского? (34) Где Б-ги Хамата и Арпада? Где Б-ги Сефарвайима, Эйны и Иввы? Спасли ли они Шомерон от руки моей? (35) Кто из Б-гов всех этих стран u спас страну свою от руки моей, чтобы спас и Г-сподь Йерушалаим от руки моей?» (36) И молчал народ; и не отвечали ему ни слова, потому что было приказание царя, сказавшего: «Не отвечайте ему». (37) И пришел к Хизкийау Элйаким, сын Хилькийа, ведавший дворцом, и Шэвна, писец, и Йоах, сын Асафа, летописец, в разодранных одеждах своих, и пересказали ему слова Равшакэя.

Мелахим II (Царств IV) 18,26—37

Царь Хизкиягу прекрасно понимал, что никакая дань, ничто не сможет удовлетворить Синаххериба. Цель ассирийцев — стереть