в 21:00; в ней подчеркивалось, что главной заботой военных властей является «спасти германскую территорию и немецкий народ от большевизма». Чтобы дать возможность людям уйти от русских войск, последних необходимо как можно дольше удерживать в районе Мекленбурга и держать открытой «дверь на Запад» на демаркационной линии, согласованной в Ялте. Из этого следовало, что позиции на Эльбе против Запада необходимо по-прежнему прочно удерживать и город Гамбург должен внести в это свой вклад. Уничтожение имущества может оправдываться только в случае, если это способствует решению указанной задачи.

Дёниц и его помощник вернулись на командный пункт в Плёне к концу дня 30 апреля. Адмирал Куммерц, командующий Балтийским флотом, дожидался их с докладом о ситуации в его районе и текущих передвижениях по морю. Также дожидался Дёница и Шпеер, которого Дёниц считал своим другом и который имел к нему доступ в любое время. В 18:35 поступило первое радиосообщение от Бормана, известившее Дёница о том, что он стал преемником Гитлера.

Глава 2

Личный кабинет и Альберт Шпеер

Первоначальной реакцией Дёница было удивление. Хотя другие, вероятно, предвидели такую возможность, для него это назначение было совершенно неожиданным. Природной средой Дёница была военная; амбиции ограничивались единственно его родом войск. Ради кригсмарине он шел до конца, а когда все его усилия оказались безуспешными, пришел к выводу, что единственным логическим действием должна стать капитуляция, включая ВМС, а затем надежда умереть в сражении. Теперь перед Дёницем стояла задача, к которой он не был готов и которая была чужда его натуре. Естественно, его мысли сразу же обратились к военным последствиям. Дёниц уже решил сдаться со своими кригсмарине. Соответственно он воспринял решение Гитлера о преемственности как указание, что весь вермахт должен теперь капитулировать. «Его смерть стала последней службой его народу. Он понял, что не существует военного способа, чтобы изменить исход войны. Поэтому он пожертвовал собой, чтобы освободить путь для кого-то другого с целью окончания войны. И именно это было предназначено совершить гроссадмиралу». Только по этой причине, думал Дёниц, фюрер выбрал его, единственного действующего главнокомандующего родом войск, после того как Гитлером был разжалован Геринг. Полный текст завещания Гитлера ему довелось увидеть лишь тогда, когда пришло время Нюрнбергского процесса.

Позднее, этим же вечером, к Дёницу прибыл его старый друг адмирал Годт, с которым он служил на субмаринах с 1938 г. Дёниц рассказал ему, что намеревается закончить дело — время для героизма прошло. Борьбу на Востоке, однако, нельзя было заканчивать немедленно; вначале нужно было переместить беженцев из Мекленбурга, а это поначалу означало продолжение борьбы и на Эльбе. Люди наподобие фельдмаршала Шернера так легко от борьбы не откажутся. И очень мало солдат было готово сдаться русским.

Годту Дёниц показался другим, переменившимся человеком. Он ничего не знал о намерении сдать ВМС и думал, что Дёниц прикажет ему сражаться до конца. Была ли эта неожиданная перемена, которую даже самые близкие к нему люди находили потрясающей, результатом какого-то внутреннего процесса, который давно назревал, а сейчас вышел на поверхность в виде реакции освобождения и облегчения? Или Дёниц надеялся, что смерть Гитлера позволит совершить переход в новую фазу, в которой, продолжая использовать некоторые силы на Западе, борьба на Востоке может быть продолжена и, возможно, даже с помощью Запада?

В своем разговоре с Бернадотом 24 апреля Гиммлер точно так же заявил, что сопротивление на Восточном фронте следует в течение какого-то времени продолжать. И Гиммлер, и Дёниц были согласны с тем, что главное соображение — это избежать хаоса. Поэтому было очень важно дать возможность беженцам и войскам отойти в районы, которые будут заняты войсками западных держав. Ужас и страх перед русскими были слишком велики. В действительности поведение советских войск было не «естественной страстью к жестокостям со стороны азиатских орд, а ответом за годы нечеловеческого обращения немцев с русскими»; тем не менее это не меняет факта, что во всех своих планах Дёницу приходилось учитывать этот психоз страха — и он знал, что страх этот оправдан.

Как преемник Гитлера, Дёниц поначалу полагался на свой собственный ближайший персонал. Как и адмирал Годт, это были морские офицеры. Первым был контр-адмирал Герхард Вагнер, являвшийся связным офицером между главнокомандующим ВМС и штабом ВМС с июня 1944 г. Когда Дёниц был назначен главой государства, Вагнер предложил свою отставку, но Дёниц пожелал, чтобы он остался как «знакомое лицо». Своим собственным преемником в командовании кригсмарине он назначил адмирала фон Фридебурга, адмирала подводного флота, и назначил Вагнера военным представителем в своем личном штабе, а несколько дней спустя — директором военного кабинета. Поскольку весь отдел состоял лишь из одного человека, Вагнер считал этот титул слишком претенциозным и называл себя «специально нанятым адмиралом, приданным гроссадмиралу». 30 апреля Дёниц обсудил новую ситуацию с Вагнером и его личным помощником Вальтером Людде-Нейратом; последний был при нем с сентября 1944 г., сопровождал его везде, участвовал во всех совещаниях по поводу флота и обычно был при Дёнице в ставке фюрера. Хотя Людде-Нейрат строго придерживался своих должностных обязанностей, Дёниц всегда ценил его мнение — может быть, секрет его успеха как командира состоял в том, что всегда готов был выслушать мнение других. Он, однако, воспринимал только обоснованную критику, все остальное отвергал, часто в чересчур грубых выражениях.

Но все-таки настоящим советником Дёница на ранних стадиях был не морской профессионал, а штатский человек, «архитектор фюрера», рейхсминистр вооружений Альберт Шпеер. В начале мая 1945 г. его влияние было так велико, что в этой книге было бы неуместным приводить лишь его краткое описание. Тревор-Ропер описывает его как «интеллектуально неподкупного», но тем не менее «настоящего преступника»: будучи сорока лет, Шпеер являлся одним из самых могущественных людей в гитлеровском государстве, воплощением ограниченного специалиста и аморального технократа (описание Иоахима Феста). Несомненно, если бы не Шпеер, Гитлер не смог бы так долго вести свою войну.

Альберт Шпеер родился 19 марта 1905 г. Поначалу у него не было намерения стать архитектором, подобно его отцу или деду, он больше склонялся к математике и физике, но в конце концов традиция взяла верх, и Шпеер изучал архитектуру в высших технических школах Карлсруэ, Мюнхена и Берлина (в последней его дедушка учился у известного архитектора Шинкеля). В 1928 г. Шпеер получил диплом и с 1929 по 1932 г. был ассистентом у профессора Тессенова в Шарлоттенбургской высшей технической школе. В течение этого периода у Шпеера завязались связи с нацистской партией, и он вступил в нее 1 марта 1931 г. Став в 1932 г.