главному, — сказал я, хотя ещё ничего не понял про медиатора, но это было и не столь важно. — Что могло случиться с твоей сестрой? Не мог ли её твой батя куда-то спрятать, чтобы выманить тебя с яхты? Ну, как вариант.

— Нет, — грустно усмехнулся Игорь. — Отец мой — хоть и мудак редкостный, но не настолько, чтобы подстраивать похищение. Он одних только последствий испугается. Так что этот вариант сразу отметается.

— Слушай, а почему он тебя так не любит? — решил спросить я в лоб, всё равно владелец тела, в котором я волею Попадоса оказался, мне уже ближе, чем любой другой смертный. — Ты случайно не приёмный? — я хихикнул, понимая всю иронию ситуации.

— У меня нет родового тумана, — смутился Игорь, но ответил достаточно бодро. — Да, отец, вероятно, думает, что я — нагулянный на стороне, хотя уверен, что мать не изменяла. Да она не смогла бы никогда, — он словно пытался мне это доказать, хотя я и так верил.

Мне достаточно было послушать эту женщину, чтобы понять, нет в ней той чертовщинки, что заставляет верную жену изменять. Вот в Лаки она была. Размером с неё всю.

— Как это нет? — я уже хотел открыть глаза, чтобы удивлённо посмотреть на Игоря, но затем вовремя вспомнил, что разговариваем мы внутри сознания. — Я же видел в твоих воспоминаниях, что ты вызывал туман перед самой аварией.

— Это не совсем то, — сегодня мы явно разговаривали на темы, которые Туманов не любил, и ему в них было очень некомфортно. — Это филигранная, наработанная годами работа с водной магией. Со стихией матери. Я делал пар, добавлял в него лёд. А уже потом это стало для меня настолько обыденным, что перестал замечать, что пользуюсь не туманом.

— Если бы не отец, да? — подсказал я, представляя, во что мог Туманов-старший превратить жизнь подростка.

— Да, — Игорь грустно усмехнулся. — Он никогда мне не давал забыть, что я пользуюсь магией неправильно. Не так, как многочисленные поколения его предков. И неважно, что результат мало отличается. В конце концов, что такое туман? Та же вода, висящая в воздухе. Но ему ничего не докажешь.

— С этим понятно, — проговорил я, ставя галочку в семейных взаимоотношениях. — Поехали дальше. Почему он требовал деньги за операцию?

— Если честно, я не знаю, — Игорь снова усмехнулся, но уже так, словно удачно пошутил. — Не знаю, откуда он их вообще взял. Мы — обедневшие князья. У нас из всего имущества — квартира в Москве да небольшой особнячок под Смоленском. И всё. Учились мы не по заграницам, а дома. Я даже не удивлюсь, если Светку скоро на торги выставят за калым, чтобы поправить финансовое положение семьи. Кажется, что отца останавливает только возраст сестры. Всё-таки до восемнадцати продавать совсем неприлично. В смысле, выдавать замуж.

Тут я уже, конечно, не выдержал, открыл глаза и сел в кресле прямо.

— Скажи мне, как князь богу, мы с тобой, что, голодранцы? — выпалил я, осознавая, что лечу неизвестно куда из шика Монте-Карло в убогость Смоленщины, где бы это ни было.

— Нет, ну сейчас-то у нас с тобой неплохой капиталец есть, благодаря директору клиники и Карлито, — он визуализировал в сознании чемодан денег, который я вообще за что-то крупное не считал. Так, на карманные расходы. Лучше была бы карта, но ныне банки отслеживают все большие, по их мнению, суммы и могут заморозить счёт. Так что приходится, как пещерным людям, мучится с наличкой. — Но семья моя — да, очень бедная. Да и титул мне, как младшему сыну, тоже вряд ли светит.

— А чего же это? — у меня почему-то взыграл интерес: старинный род, много поколений успешных князей и тут обнищание. — Почему твой отец не приведёт семью к процветанию?

— Покер, — коротко ответил Туманов. — Каждую субботу он идёт в мужской клуб и оставляет там немалую сумму денег. На моей памяти выиграл он однажды… Да и то просадил весь выигрыш за следующий же месяц. Болезнью это не считается, так что слова поперёк никто сказать не может. А долги растут.

— Да, невесело, — сказал я, снова откидываясь на спинку кресла. — Но мы что-нибудь придумаем. Покер — это всё-таки моя вотчина.

— Ты, правда, сможешь что-то с этим сделать? — с малой толикой надежды спросил он.

И тут я разозлился.

— Имели бы вы веры хотя бы с горчичное зёрнышко, — ответил я ему, не скрывая ярости. — В казино человек, который меня никогда не видел, и то верил больше, чем ты, которого я со смертного одра поднял. Что ты вообще за человек такой, Туманов? Только нудеть и глупые вопросы задавать способен!

И я принялся анализировать полученную информацию.

Если отец не мог её спрятать, то оставалось не так много вариантов. Либо ранняя любовь. Как эти Ромео с Джульеттой. Либо сама сбежала от бати-тирана, особенно, если он её выдать хотел за кого-то. Ну и последняя возможность: её действительно похитили. Но притрагиваясь к ауре Игоря, я не видел там трагедии. Значит, не должно бы.

* * *

Как оказалось совсем скоро, зря я не предчувствовал трагедии.

Самолёт долетел очень бодро. И я даже не задействовал божественную благодать. То есть действительно так сложилось.

Мы приземлились, и трап откинулся на благословенную землю России. Так об этом думал Игорь, ну а я что? Мне было интересно.

Первым, что я увидел, была толпа репортёров, устремившаяся ко мне с энтузиазмом горного потока. Вот только их мне тут и не хватало.

— Скажите, как вы соблазнили принцессу Монако? — кричал один из тех, кто из-за отвратительных физических данных не смог пробиться в первые ряды.

Я скривился.

Чуть дальше, на краю взлётно-посадочной полосы стоял небольшой автомобиль, возле которого, облокотившись на дверцу, стояла уже знакомая мне женщина. Мать Игоря.

Сойдя на нижнюю ступеньку небольшого трапа, я остановился, думая, как можно будет обогнуть толпу репортёров так, чтобы не отвечать на их вопросы.

На самом деле, мне не очень хотелось светиться на газетных полосах в том виде, что я был сейчас: в гавайской рубахе и хлопковых штанах. Одним словом, как отдыхал, так и приехал.

И когда я уже проложил себе подходящую траекторию, вдруг почувствовал сильный удар в грудь.

Скосив