– А вы когда-нибудь обращались в полицию? Заявляли на мужа за грубое обращение? – не отставал следователь.

– Нет.

– Почему же? По вашим словам, получается, что ваш супруг был человеком до такой степени вспыльчивым и несдержанным, что вы опасались за свою жизнь. Однако ни разу не попробовали урегулировать ваши конфликты законным путем.

Виктория взяла со стола пластиковый стаканчик, в котором в начале допроса ей принесли воду. Сделала несколько глотков, пытаясь сообразить, как лучше ответить на этот вопрос. Не рассказывать же этому уроду, что Джан ни разу не проявлял по отношению к ней агрессии до того, как речь зашла об Альтане. Не хватало еще, чтобы и его приплели к этой абсурдной истории.

– Дело в том, что… До того рокового дня я не представляла себе, как сильно он может разъяриться.

– В самом деле? То есть вы пытаетесь меня убедить, что ваш кроткий и спокойный супруг в горах, без всякой на то причины, неожиданно впал в буйство и попытался вас убить? Что-то здесь не сходится, госпожа Стрельцов. Либо вы не называете мне настоящей причины вашей ссоры, либо лукавите насчет характера вашего мужа.

У Виктории уже не осталось сил лавировать, уклоняясь от хитрых вопросов следователя. Она ужасно устала. Казалось, сейчас проще было бы согласиться со всем, взять на себя любую вину, лишь бы ее оставили в покое.

Последние десять дней измучили ее. Навязчивые мысли о том, что, если бы она попробовала поискать Джана сама или обратилась за помощью сразу же, не послушав адвоката, все еще могло бы закончиться хорошо. Постоянные сомнения: а вдруг он еще жив? Вдруг обвал запер его в какой-нибудь горной расселине, в пещере? И он там медленно умирает от голода и ранений, без надежды на помощь? Что бы он ей ни сделал, смерти Джану она не желала. Тем более мучительной смерти. Родственники Джана, одолевавшие ее звонками, то рыдали, то засыпали обвинениями. Альтан так ни разу и не появился. Страшнее было уничтожающее чувство: «Вот теперь он точно меня ненавидит. Ведь по моей вине пропал его брат…»

– Возможно, ваш супруг приревновал вас к кому-то? Потому и отреагировал так агрессивно? Что вы на это скажете, госпожа Стрельцов? – не отставал полицейский. – После свадьбы вы поддерживали отношения с вашими давними знакомыми? С холостыми мужчинами?

– Моему мужу не к кому было меня ревновать! – уже не владея собой, заорала Виктория. – Потому что я ему не изменяла! Что бы вы обо мне ни думали.

– Хорошо-хорошо, – примирительно развел руками следователь. – Скажите, а этот предмет вам знаком?

Он вдруг развернул компьютер экраном к ней, и Виктория, холодея, увидела крупным планом сфотографированную палку, которой ударила Джана по голове.

– Не узнаете?

Виктория подавленно молчала, разглядывая снимок. Палка была темная, корявая и явно выпачканная чем-то на конце. Она совершенно забыла про нее. Вообще их драка с Джаном помнилась очень смутно, и только сейчас в памяти вдруг возникло ощущение сухой коры, трущейся о ладонь, и то, как она из последних сил замахнулась.

– Странно… – издевательски протянул следователь. – А ведь вы эту вещь точно держали в руках, на ней остались ваши отпечатки пальцев. А с другой стороны – следы крови. И результат экспертизы показывает, что это кровь вашего мужа.

«Нужно срочно взять себя в руки», – твердила себе Виктория. Реальность навалилась на нее неподъемной ношей. Мир вокруг затеял какой-то дьявольский хоровод, земля уходила из-под ног. Нужно было что-то делать, бороться. Придумать линию поведения, которая докажет, что она ни в чем не виновата. Хотя этот мерзкий дотошный служака уже явно решил иначе.

– Интересная вырисовывается картина, не правда ли?

Следователь, ухмыляясь, подался вперед, навалился локтями на стол и уставился на нее. Виктории казалось, что ей нигде не укрыться от его черных, огнем прожигающих глаз.

– Вы скоропалительно выходите замуж за человека, с которым едва знакомы. Живете с ним не дружно, много ссоритесь, что подтверждают ваши соседи. Однако брак не расторгаете и в полицию о жестоком обращении не заявляете. После очередного громкого скандала вы с ним уезжаете в горы. Там ваш супруг получает ранение палкой, на которой находят ваши отпечатки пальцев. И пропадает. Притом о его исчезновении вы заявляете только вечером того же дня, а где находились и чем занимались в предшествовавшем временном промежутке, объяснить не можете. Любопытно, не правда ли?

Виктория поняла, что каждое новое ее слово, любое объяснение, которое она бы ни привела, только сыграет этому черноусому палачу на руку. Он вывернет его в свою пользу. Он уже решил для себя, что она убила мужа, и теперь не отступится от своей версии, пока не получит неоспоримого опровержения. А у нее его не было.

– Я буду говорить только в присутствии своего адвоката, – наконец выговорила она.

Наверное, так и нужно было поступить с самого начала. Отказаться отвечать на любые вопросы, дождаться утра, когда адвокат включит телефон, узнает обо всем и примчится сюда. Она так этого не оставит, поднимет шум, подключит российское консульство. Но Виктории казалось, что ничего серьезного ей угрожать не может, ведь она не убивала Джана, не убивала…

– Как угодно, – сухо бросил следователь, кажется, недовольный тем, что такое веселое развлечение, которому он отдавался со всей душой, заканчивается. – Только общаться с ним вы будете уже не здесь. Я вынужден арестовать вас по подозрению в убийстве вашего мужа Джана… и сокрытия с места преступления.

Вот так и рухнула вся ее привычная жизнь. В тот день, в тесном полицейском участке, провонявшем застарелым табачным дымом и сырой побелкой. Надломилась несущая конструкция, а дальше все только разваливалось стремительнее, поднимая вокруг тучи пыли и грязи.

Разумеется, утром явилась защита, отчитала Викторию за то, что та вздумала общаться со следователем сама, развила бурную деятельность. Твердила Виктории, что они затеют шумиху, что турецкая и российская общественность ее поддержат, читатели отстоят. В конце концов, не зря же она – адвокат, специализирующийся на защите прав женщин, видная феминистка и общественный деятель.

Однако время шло, следствие продолжалось, и, в конце концов адвокат объявила Виктории, что доказать ее непричастность не получится.

– Будем напирать на то, что это была самозащита. Убийство в состоянии аффекта, – объясняла она. – К счастью, ты меня послушалась и взяла медицинское заключение. Не переживай, мы добьемся максимально мягкого приговора…

– Но я же не убивала его! Не убивала! – в ужасе воскликнула Виктория.

Она до последнего не в силах была поверить в то, что этот кошмар действительно происходит с ней. Как могла она, известная писательница и переводчик, успешная самостоятельная женщина, не знавшая проблем серьезнее разбитого сердца, угодить в такую ситуацию? Это же бред какой-то, она не убивала мужа, она вообще не убийца… Но в этот момент тонкий противный голосок, откуда ни возьмись появившийся в голове, вдруг начинал донимать: «Уверена? Точно знаешь, что не убийца? Ведь ты ударила его по голове, ударила изо всех сил. Что, если проломила височную кость? Или если он потерял сознание и рухнул в пропасть? Ты ведь даже не удосужилась поискать его, когда пришла в себя».