– В двух словах трудно объяснить, речь идет о бизнесе.

– Считаете меня дурой, не способной к умственнойдеятельности? – вскипела собеседница.

– Ну что вы, – попытался я успокоить даму, –и в мыслях ничего подобного не держал!

– Знаю, знаю! – заорала та. – Гришка всемговорит, что я идиотка, ничего не вижу, не слышу, не понимаю. Нашел дуру! ТебяЛенка подослала, да? Ага! Вот с кем сейчас Гришка!

– Вы не так меня поняли…

– Передай этой…, что Гришка мой! – вопила, каксирена, тетка. – Нечего к нему лезть! Небось уж губы раскатала и мужикаполучить, и квартиру, и дачу… Не фига! Обломается! Не смей сюда звонить…

Телефон обиженно запищал.

Я очумело потряс головой. Иногда мне, как и прочим мужчинам,приходят в голову мысли о создании семьи. Хочется уюта, домашних обедов, милощебечущей супруги, кроме того, я испытываю потребность о ком-то заботиться,защищать при столкновении с жизненными невзгодами. Но все благие намерениярассыпаются в прах, когда смотришь на то, каких женушек нашли себе другиемужчины. Ей-богу, этого Гришу стоит пожалеть, тяжелая жизнь у парня.

Мобильный резко зазвонил, я вздрогнул. Вдруг у этогоГригория дома стоит определитель номера и сейчас его вздорная жена начнеттерроризировать меня. Но на том конце провода оказалась Николетта.

– Вава, – прощебетала она, – ты скороприедешь?

– Уже в пути.

Маменька захихикала:

– Хорошо, поторопись.

Я насторожился.

– Ну… неважно! Не задерживайся, – загадочноответила Николетта и отсоединилась.

Полный дурных предчувствий, я порулил домой. Скорей всего,сейчас мне не дадут спокойно покайфовать в кресле с любимой книгой. Заставятехать в круглосуточно работающий магазин или отправляться на вечеринку.

Дверь мне открыла сама Николетта, облаченная в голубуюшелковую пижаму.

– Вава, – взвизгнула она, – ты слишком многоработаешь!

– Так уж выходит, – осторожно ответил я.

– Ступай ужинать, небось весь день голодным ходишь.

Я насторожился. У Николетты приступ любви к сыну? Тогда делоплохо. Сейчас она минут пять будет демонстрировать исключительную заботу о моейскромной особе, а потом закатит вселенский скандал с рефреном «Ты мало уделяешьматери внимания». Николетта устроена таким образом, что ей ежедневно простонеобходимо либо уйти на пару часов из дома, либо принять у себя толпу гостей.Находиться в одиночестве маменька не умеет и не желает. Все милые женские хоббитипа разведения цветов, вязания, шитья и готовки обошли ее стороной. Николеттабыла и остается светской дамой, способной лишь прыгать по вечеринкам. Иногдамне кажется, что баснописец Крылов, создавая культовую басню про стрекозу имуравья, фатально ошибся. На самом деле финал был другим. Ветреная прелестницавышла замуж за трудолюбивого зануду и капитально испортила тому жизнь, заставивслишком правильного мурашку оплачивать свои новые платья и драгоценности.

– Немедленно мой руки, – суетиласьНиколетта, – живо, живо, и ступай в столовую.

Я подчинился приказу, ополоснул ладони, вошел в комнату,обставленную тяжелой дубовой мебелью, и сел за стол. Маменька многократнорассказывала всем о том, что в нашей квартире находятся антикварные раритеты,доставшиеся ей от прабабки.

– На этих креслах сиживал сам Александр Первый, –восклицала она, – мои предки служили при дворе, общались с царями.

Я, естественно, никак не комментирую эти высказывания, ноочень хорошо знаю, откуда прибыли сии гарнитуры. Из комиссионного магазина.Когда родители переехали в эту квартиру, Николетта сначала пала жертвой моды иобставила ее «по-современному», креслами, столиками на паучьих ножках,раскладными диванами и хлипкими шкафчиками. Но потом она кардинально поменяластиль, вот с тех пор у нас и громоздится «мебель предков».

– Ешь с хлебом, – тараторила Николетта, –завяжи салфетку, положи масло, а лучше сметану. Дай помешаю салат. Фу, какой тынеаккуратный.

Я внимательно посмотрел на маменьку. Выглядит она самымобычным образом. На слишком худощавом теле роскошная шелковая пижамастоимостью… Ладно, не будем о грустном. В ушах покачиваются хорошо знакомые мнебриллиантовые сережки, пальцы унизаны сверкающими кольцами, холеное лицопокрывает ровный слой макияжа. Но что-то с ней не так! Что? Николетта никогдараньше не перемешивала салат. И ей не свойственна длительная забота о сыне. Какправило, маменька способна лишь на мимолетное проявление внимания: либо она велитмне идти в ванну, либо предлагает поесть, но чтобы одновременно и то и другое…Ей-богу, странно.

– Как у тебя дела? – осторожно спросил я ипочувствовал на зубах песок. Тася опять плохо помыла листья рукколы, сунулавесь пучок под струю, не разобрала его на листья.

– Прекрасно, – взвизгнула маменька, – а утебя, деточка? Устал?

Вилка выпала у меня из рук. «А у тебя, деточка? Устал?» Сума сойти! Что это с Николеттой?

Пока я пытался прийти в себя от изумления, маменька быстронагнулась, подобрала столовый прибор и положила его на стол, не произнесяраздраженно любимую фразу: «Вава! Весь в отца! Даже поесть нормально неможешь!»

– Хочешь какао? – вдруг спросила Николетта.

И тут до меня дошло.

– Мэри, это вы!

Тетка захихикала.

– Фокус не удался, факир был пьян! Нико, иди сюда!

В комнату влетела Николетта в красном брючном костюме.

– Экая ты, – укорила она сестру, – не сумелаего обмануть.

– Он сначала поверил, – отбивалась Мэри.

– Ага, на пять секунд.

– Нет, больше.

– Пять секунд! – упрямо повторила маменька, ноМэри не уступала сестре.

– Нет, больше.

– Пять секунд.

– Нет, больше.

– Пять секунд!!

– Больше!!!

– Пять!!!

У меня закружилась голова. Милые дамы внезапно прекратилитрясти друг друга и налетели на меня.

– Немедленно объясни, почему ты догадался! –завопила Николетта.

– Да, признавайся, – потребовала Мэри.

Я заулыбался:

– Ну…