Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тебе это может показаться невероятным (я и сам нахожу это немыслимым), но сегодня мы начали отрезать от трупов куски мяса и есть их. У нас не было иного выхода. Я всем сердцем молил Господа, чтобы этот день никогда не наступил, но Он распорядился иначе, и мы должны перенести выпавшее на нашу долю испытание мужественно и с верой в душе. Именно с верой, ибо я убежден, что Господь оставив нам эти тела не просто так. Самое главное в человеке — душа, поэтому меня не терзают угрызения совести. Если наступит день, когда мое тело понадобится товарищам для выживания, я готов с радостью отдать его им.
Не знаю, что вы, дорогие мама и папа, чувствуете сейчас и что чувствуют дети, вы не представляете, какую боль причиняет мне мысль о том, что вам приходится страдать. Я непрестанно молю Всевышнего, чтобы он укрепил ваш дух и ниспослал нам всем терпения, ведь только тогда мы сможем выбраться отсюда. Я надеюсь, что развязка этой истории будет благополучной для всех.
Вы бы ужаснулись, увидев своего сына. У меня отросла борода, я весь покрыт грязью, похудел, получил глубокую рану на голове и вдобавок одну на груди, но она уже зажила. Сегодня, убираясь в салоне, я обо что-то порезался, правда, не очень сильно, есть несколько глубоких царапин на ногах и на плече. В остальном все нормально.
3
Ребята, утром первыми выглянувшие в иллюминаторы, увидели, что небо затянули тучи, сквозь которые с трудом пробивался солнечный свет. Все боязливо косились на Канессу, Сербино, Маспонса, Висинтина и кузенов Штраух. Никто не думал, что Господь непременно должен был покарать эту компанию за содеянное. Просто многие юноши по своему крестьянскому опыту знали, что мясо павших животных есть не рекомендуется, и им было интересно узнать, как отразилась на здоровье сверстников ужасная трапеза из плоти людей, умерших от ран.
Попробовавшие человечину чувствовали себя сносно. Они съели совсем немного мяса, поэтому испытывали такую же слабость, что и остальные. Как обычно, первым со своего спального места поднялся Марсело Перес.
— Вставай, — сказал он Рою Харли. — Нам нужно настроить радио.
— Там так холодно! — запротестовал было Рой. — Попроси кого-нибудь другого.
— Нет! — отрезал Марсело. — Это твоя работа. Идем.
Рой взял с полки ботинки, надел их поверх двух пар носков и начал протискиваться между дремлющими приятелями. Он перелез через спящих у самого входа и вслед за Марсело выбрался из самолета. За ним вышли еще двое.
Пока Рой настраивал радио, Марсело держал в руках антенну. Они поймали чилийскую станцию, которая днем ранее передавала только пропагандистские призывы политиков. На этот раз, прижав радиоприемник к уху, Рой услышал последние слова ведущего новостей: «Служба спасения просит пилотов всех гражданских и военных воздушных судов, пролетающих над Андийскими Кордильерами, в случае обнаружения обломков „Фэйрчайлда“ с бортовым номером 571 незамедлительно сообщить об этом ее сотрудникам. Данная просьба поступила от ВСС после того, как было объявлено о прекращении поисков бесследно пропавшего уругвайского авиалайнера».
Ведущий перешел к следующей теме. Рой опустил радиоприемник, посмотрел на Марсело и пересказал ему все, что услышал. Марсело выронил антенну и, закрыв лицо руками, разрыдался. На глаза стоявших рядом регбистов тоже навернулись слезы. Они начали молиться — все, кроме Паррадо, который спокойно смотрел на горы, возвышавшиеся на западе.
Густаво Николич вышел из самолета и по лицам товарищей быстро догадался, какую новость они услышали.
— Что скажем остальным? — спросил он.
Мы ничего не должны им говорить, — выдавил Марсело. — Пусть у них хотя бы останется надежда.
— Нет, — возразил Николич. — Мы обязаны все им рассказать. Они должны знать горькую правду.
— Не могу, не могу! — воскликнул капитан, рыдая и пряча лицо в ладонях.
— Тогда я им скажу, — заявил Николич и направился к фюзеляжу.
Он пролез внутрь сквозь заграждение из чемоданов и одежды, присел на корточки у самого входа в полутемный туннель и взглянул на повернувшиеся к нему хмурые лица.
— Слушайте, парни! — громко сказал он. — У меня для вас хорошая новость! Мы только что услышали ее по радио. Поисково-спасательная операция прекращена.
В переполненном салоне стало очень тихо. Когда же все осознали всю беспросветность ситуации, в тишине начали раздаваться всхлипывания.
— И почему же это, черт возьми, хорошая новость?! — яростно прокричал Паэс.
— Потому что теперь все ясно: нам предстоит выбираться отсюда самим, — ответил Николич.
Его смелость и уверенный тон помешали отчаянию всецело овладеть общиной, но некоторые юноши из стана оптимистов, до последней минуты надеявшиеся на спасателей, впали в уныние. Пессимисты, сомневавшиеся как в скором появлении поисковиков, так и в возможности самостоятельного перехода через горы, не были обескуражены сообщением Николича — именно такую весть они и ожидали получить. Но вот Марсело был сломлен. Отныне роль лидера команды потеряла для него смысл, он исполнял ее сугубо механически, по привычке. Жизнерадостный огонек в его глазах погас. Для Дельгадо это известие тоже стало серьезным ударом. Его красноречие и оптимизм растворились в разреженном воздухе Андийских Кордильер. Казалось, юноша не верил в то, что ему и его товарищам удастся самостоятельно вернуться в мир людей, и теперь он вел себя тихо, ничем не выделяясь среди других. Из прежних, то есть до катастрофы, оптимистов только Лилиана Метоль поспешила утешить отчаявшихся и воскресить в них надежду.
— Не переживайте, — сказала она. — Мы непременно будем спасены. Нас найдут, когда растает снег.
Потом, вспомнив, что, кроме тел погибших, еды у них почти не осталось, добавила:
— А если не найдут, мы сами пойдем на запад.
Вырваться из горного плена — эта мысль теперь неотступно преследовала каждого. Конечно, всех огорчало, что долина, в которой они оказались, спускалась к востоку, а на западе высились гигантские горы, однако Паррадо по-прежнему сохранял решительный настрой на осуществление задуманного плана. Узнав об окончании поисково-спасательной операции, он немедленно объявил о намерении отправиться — пусть даже в одиночку, если потребуется, — на запад. С большим трудом друзьям удалось отговорить Фернандо от этой затеи, ведь всего десятью днями ранее его считали погибшим. В горы могли пойти храбрецы, находившиеся в гораздо лучшей физической форме, чем он.
— Мы должны всё спокойно обдумать и действовать сообща, — сказал Марсело. — Только тогда выживем.
Марсело все еще пользовался достаточным уважением партнеров по команде, а Паррадо оставался вполне дисциплинированным ее членом и потому согласился с мнением большинства, хотя
