– И речи быть не может! Я отвезу вас, куда вы пожелаете.

– Но я бы предпочла совершить эту поездку сама.

– Нет.

Габби выждала немного. Да, судя по всему, никакая самостоятельность ей не светила.

– В самом деле, мне бы хотелось проехаться одной, – вежливо повторила она. – Могу я одолжить ваш экипаж?

– Габби, – вздохнул Квил, – леди не выезжают куда-либо в одиночку. Когда вы освоитесь в Лондоне, вы сможете брать экипаж – совершить короткую поездку по магазинам или нанести кому-то визит. Но не более того. Такова протяженность одиночной поездки для англичанки.

– Но я, слава Богу, только наполовину англичанка, – шутливо заметила Габби. – Вероятно, моя французская половинка вселяет в меня уверенность, что мне ничто не грозит. Право же, мне не хочется отрывать вас от работы.

Квил, еще минуту назад помнивший о бумагах, ждущих его подписи, моментально поменял решение.

– По расписанию на сегодня у меня нет работы. Я вас провожу.

Вероятно, после невеселых новостей об отце он не хочет оставаться один, подумала Габби. И потом, видимо, чувствует себя обойденным. Нехорошо, что их мать так явно выказывает предпочтение одному сыну!

Она повернула к дому и рассеянно протянула свою кашемировую шаль Кодсуоллу, который проводил ее в гостиную.

Квил сглотнул. Это и есть платье от мадам Карем? Он никогда не видел такой соблазнительной одежды. Что-то в этом роде носят куртизанки. Две отчетливо вырисовывающиеся округлости пониже спины так и просились, чтобы их погладили. А лиф? Тонкий муслин, казалось, просто прилип к ее груди.

– Я выяснил, где живет миссис Каролина Юинг, – хрипло произнес Квил.

– Как замечательно! Это в Лондоне?

– Да.

– Должно быть, она не получила письмо из Индии, – вздохнула Габби. – Я напишу ей записку прямо сейчас. Мы не можем явиться без предупреждения, прямо с ребенком и не слишком приятным известием о ее брате.

Квил кивнул.

– Но я бы хотел услышать, куда вы собирается отправиться?

Габби упорно молчала.

Он подошел к ней совсем близко и кончиками пальцев поднял ее подбородок, чувствуя, как его окутывает аромат жасмина.

– Габби. – В тихом голосе звучал приказ. Она поняла бесполезность глупых вопросов типа: «А могу ли я вам доверять?» Разумеется, да. Ее большой молчаливый деверь был сама надежность.

– Я хочу побродить немножко по Лондону, просто так, – ответила она без всякой надежды.

– Габби!

– Ну хорошо. Я хотела зайти в «Хори-банк». Отец дал мне письмо…

– Леди не ходят в «Хори-банк». Я отправлю ваше письмо, и сотрудник банка обязательно посетит вас.

– Отец учил меня никогда не доверять вторым лицам. Я хочу поговорить лично с сэром Ричардом Хори. Вряд ли я вправе рассчитывать, что директор банка сам приедет на дом к клиентке.

– Тогда я провожу вас. Габби, поймите, репутация женщины – это самое важное… – Квил остановился, так как она явно перестала его слушать. – Вы меня слышите, Габби?

Пока он, стоя перед ней, читал ей лекцию о правилах поведения, ее одолело в высшей степени странное желание – почувствовать его руки на своем теле. Должно быть, она выжила из ума. Ждать объятий от будущего деверя? Ее ум, быстро пришедший на помощь, ответил на этот вопрос. Квил был необыкновенно красивым мужчиной. От его взгляда ноги делались слабыми и внутри расползалось тепло. Отец редко позволял ей оставаться наедине с мужчинами, оттого у нее такая странная реакция на них. Габби впервые пожалела, что Питер уехал в Бат, – ее никогда не целовал мужчина. И как вести себя в данной ситуации, она не представляла.

Квил молча ждал от нее ответа.

Она нервно кусала губу. «По выражению его глаз не скажешь, что он шутит».

– Габби, – тихо позвал он.

Она слегка качнулась, но сильные руки удержали ее за плечи. Еще миг – и она оказалась бы в его объятиях, вдруг дошло до нее.

– Я… я… – Она умолкла, захлестнутая жестокой волной восставшего чувства. Жаждой поцелуя. Она не желала оставаться необласканной ни одной секунды. – Моя мама умерла в родах, а отец не из тех, кто придает значение подобным пустякам, – пробормотала она, глядя на губы Квила.

Палец Квила легонько погладил ей кожу прямо возле ключицы.

Габби вздрогнула.

Квил прекрасно понимал – «Хори-банк» она придумала. В глазах у нее появлялось что-то такое, что выдавало ее, когда она лгала. От этих прекрасных глаз у него начинала бурлить кровь в венах. Ей не следовало смотреть на него так. Это не назовешь взглядом невинной девушки.

Внезапно она качнулась вперед, и на него снова повеяло жасмином. Не думая больше, Квил притронулся к ее губам – так мягко, как плывущая над землей пушинка одуванчика. И так же нежно, как губы матери касаются головки своего младенца.

Габби закрыла глаза и застыла неподвижно, как мраморная статуя, безвольно опустив руки.

Она была божественна на вкус.

Квил притянул ее к себе, скользнув руками вниз, к соблазнительным формам.

– Положите руки мне на шею, – прошептал он.

– Хорошо, – согласилась Габби. – Это очень приятно, – добавила она также шепотом.

– Тихо, Габби.

У нее пробежала дрожь по телу от той тоски, которая прорывалась в этом грудном голосе. Когда она захотела что-то сказать, Квил, пользуясь моментом, завладел ее открытыми губами. В его поцелуе больше не было нежности – он набросился на нее с такой жадностью, что у Габби перехватило дыхание.

Теперь у нее не было желания болтать. Мысли исчезли, уступив место – первый раз в ее жизни – зову тела. Она обвила Квила за шею и так держала, дозволяя его алчущему рту опалять ее жарким огнем. Она страстно прижималась к твердым мышцам, млея и бесстыдно упиваясь ощущениями, лихорадочно вбирая в себя его поцелуи. Робкие ласки ушли в прошлое. У нее замирало сердце. Квил раздавливал ее губы жестким ртом, прижимаясь к ее телу. Настойчивые притязания бедер, рук, языка – все это будто жидкое пламя, вливалось к ней между ног.

– Габби, так мы можем… – словно в глубоком сне произнес он. Собственный голос, напряженный, хриплый от страстного желания, пробудил его. – О Боже! – Он отдернул руки. Попятился назад и, повернувшись кругом, глубоко вздохнул. – Я прикажу подать экипаж.

Она слегка покачнулась, когда большие теплые руки Квила перестали ее держать. Ее тело, напитанное огнем, устремилось к нему.

– Мы должны ехать… прямо сейчас?

Ее хрипловатый голос соблазнял сильнее, чем все ухищрения опытной кокотки. Квил медленно повернулся, почти с испугом, не смея снова взглянуть на нее.

– Меня убить мало за то, что я целую вас.