Мы как раз проходили мимо автомата, торгующего кофе.

– Нет, – отказался я.

– Ну, тогда я себе возьму.

Полковник подошел к автомату, кинул в него пару монет и достал пластиковый стаканчик.

– Неплохой кофеек, – сказал он, попробовав напиток.

– Теперь ваша очередь, господин полковник, – напомнил я. – Рассказывайте, чего вы к Хуупам прицепились?

– Да не цеплялись мы к ним. – Малинин поморщился и сделал глоток кофе. – Так, краем глаза присматриваем. У них сын работает в одном райском заведении, которое с некоторых пор вызывает у нас интерес.

– Райский институт высоких технологий.

– Уже сам все разнюхал?

– Ну, от вас ведь пока дождешься.

– Так вот, есть у нас подозрение, что в Райском институте высоких технологий ведется разработка некоего нового сверхсекретного проекта, имеющего стратегическое значение.

Все эту белиберду Малинин выдал таким тоном, как будто сообщал мне страшную военную тайну.

– И это все?

– А что ты еще хотел от меня услышать, Каштаков?

– Ну, хотя бы, из какой области этот ваш сверхсекретный проект.

– Во-первых, не мой, а райский, – с несвойственной ему педантичностью поправил Малинин. – А, во-вторых, мы понятия не имеем, что творится за стенами этого Райского института. Святоши никого к нему и на пушечный выстрел не подпускают. А мы, между прочим, искали пути. Искали!

– Наверное, так же старательно, как и запись из ГУМа изучали.

– Зря ты так, Каштаков, право слово, зря. Мы, между прочим, свое дело знаем.

– Вы же, вроде, прежде со святошами на дружеской ноге были.

– Мы и сейчас не расплевываемся. Да только святоши – они ведь такие, – Малинин сделал замысловатый жест рукой. – Себе на уме. Дружба, мол, дружбой, а государственные секреты – статья особая. И следует признать, система защиты этих самых государственных секретов у них очень хорошо поставлена.

– И вы решили, что пенсионеры сделают за вас всю грязную работу?

– Ну, не такая уж она и грязная, – улыбнулся чекист. – Можно подумать, ты занимаешься чем-то другим.

– У меня уровень другой.

– Это верно, – согласился Малинин. – Уровень у тебя низковат. Все больше мелкое ворье и обманутые наследники.

– Меня это устраивает.

– Ну и замечательно. Человек должен знать свое место.

– Почему тогда Хуупы пришли ко мне, а не к вам?

– Да потому что мы их не вербовали, – усмехнулся мне в лицо Малинин. – Понятно, Шерлок Холмс? Ни на нас, ни на кого другого Хуупы не работают. Они просто-напросто поехали к сынуле в гости. Ну, а мы, на всякий случай, решили за ними приглядеть. Мало ли чего может случиться. Обычная, штатная процедура. А вот когда они к тебе прибежали, тут уж мы, понятное дело, насторожились.

– То есть, вам теперь тоже нужна эта камера?

– Естественно! Куда больше, чем Хуупам! Ведь если кто-то средь бела дня, в центре ГУМа решил украсть у эстонцев камеру, то это значит… Что это значит, Каштаков?

– Значит, кому-то стало жутко интересно, как Хуупы провели отпуск.

– Примерно так, – кивнул Малинин. – А раз это кому-то очень интересно, так, значит, и нам не безразлично. Ты как, не собираешься от этого дела отказаться? А, Каштаков?

– Ну, если вы гарантируете, что Хуупы не работают ни на какую спецслужбу…

– Хуупы – безобиднейшие старики. Ты просто обязан им помочь, Каштаков!

– А на вашу помощь, господин полковник, я могу рассчитывать?

– Не могу сказать, что всегда и во всем… Но от ментов, которым ты своевременно о находке трупа не сообщил, я тебя прикрою. Держи!

Он протянул мне пустой пластиковый стакан из-под кофе.

Я автоматически взял стакан и только после этого спросил:

– Зачем?

– По дороге выбросишь, – усмехнулся чекист.

Это у него юмор такой. Чекистский.

Подводя общий итог, можно сказать, что день прошел так себе. Беготни было много, результативность – близкая к нулевой. Кое-какая информация имелась, но пока это были лишь разрозненные фрагменты, не желавшие складываться в единую картину. Самым неприятным моментом было то, что я прекрасно понимал: заказчик, получив мемори-карту из камеры Хуупов, вряд ли станет хранить ее в своей коллекции. Если кража была связана со стремлением избежать утечки информации, тогда мемка сразу же будет уничтожена. Шансы найти мемку целой сохранялись лишь в том случае, если кто-то организовал кражу камеры, с тем чтобы, наоборот, добыть интересующую его информацию.

Да и ситуация с Лоей тоже не прояснилась и не сдвинулась с мертвой точки. С одной стороны, она категорично заявляет, что уйдет, как только мы закончим это дело. С другой – ведет себя так, будто ей не хочется уходить. В общем, пока – полная неопределенность.

А потому я принял единственно верное в данной ситуации решение – пойти домой и как следует выспаться. Кто знает, будет ли у меня еще такой шанс в ближайшие дни?

Дрозд пролетел, чиркнув острым крылом по солнечному лучу, и сел на ветку.

Спал я крепко, почти без снов. Только под утро какая-то чушь привиделась. Вроде как сидел я под деревом на куче облетевших листьев. А на дереве – ни листочка. Только голые ветки, на которых висят странные плоды грушевидной формы, но почему-то голубого цвета. Я сижу себе, и вроде бы мне хорошо. Во всяком случае, ни тревоги, ни беспокойства я не ощущал. Как вдруг невесть откуда появляется полковник Малинин. Почему-то в генеральском парадном кителе. Весь в орденах, с саблей на боку. И фуражка у него с такой высокой тульей, что кажется, облака цепляет. А на фуражке – трехглавый орел! Или это Змей Горыныч? Я толком не рассмотрел. В одной руке у генерал-полковника щит, а в другой – меч. И тот и другой золотом отливают, блещут на солнце. Подходит ко мне заслуженный чекист Московии Вячеслав Степанович Малинин, оружие аккуратно на землю кладет, достает из кармана шаурму и, ни слова не говоря, начинает меня ею кормить. Ну а дальше все, как и положено в дурном сне. Я хочу бежать, но не могу с места сдвинуться. Ноги будто в густой кисель проваливаются. Хочу кричать – но не могу издать ни звука. Горло словно ватой забито. А Малинин вдруг ни с того ни с сего начинает стихи декламировать. И самое смешное, или кошмарное, что стихи эти я запомнил! Слово в слово!

Там, за бледными облаками,

Гусь на юг улетает с криком.

Двадцать тысяч ли пройдено нами,

Но лишь тех назовут смельчаками,

Кто дойдет до Стены Великой!

Пик вознесся над Люпаньшанем,

Ветер западный треплет знамена…

Мы с веревкой в руках решаем,