Он услышал, как она села.

— Брэм…

Ее тихий голос остановил его, когда он уже взялся за ручку двери. Проклятие!

— Что?

Она прокашлялась.

— Это был хороший урок. Но я не думаю, что он ограничится поцелуями.

Неожиданный гнев, вызванный ее словами, помог ему вернуть самообладание. Брэм посмотрел на нее:

— Я тоже так не думаю. Можете не сомневаться.

— А вы, значит, еще не… закончили? — спросила она, сложив руки на коленях так, что он почти не заметил, как они дрожали. — Помогать мне, я хочу сказать?

Он нахмурился:

— Честно говоря, Розамунда, если рассказать вам, какую боль вы почувствуете от удара кулаком, то это не уменьшит боль, когда вас стукнут по-настоящему.

Роуз встала и подошла к нему. Он был почти уверен, что она хочет еще раз поцеловать его, но неожиданно, без всякого предупреждения, она размахнулась, словно собираясь ударить его по лицу. Брэм инстинктивно остановил ее руку прежде, чем она коснулась его лица.

— Если бы я знала, чего ожидать, — сказала она, опуская руку, — я, прежде всего, сумела бы избежать удара. Я только надеюсь, вы говорили метафорически.

— Да как вам сказать? Я все еще жду от вас разумного решения.

— Я не брошу свою семью на погибель, милорд. Так вы будете помогать мне?

— Я… да. Конечно. Но здесь не место говорить об этом. — Он снова взглянул на нее и почувствовал, что погружается в ее ярко-зеленые глаза. — Сначала несколько уроков игры в фараон, — сказал он и сбежал.

«Игры Люцифера». Он не испытывал такого возбуждения и таких мук с тех пор, как в шестнадцать лет впервые переспал с женщиной. К счастью, она знала, что делает, и к тому же была превосходной актрисой. На сцене игра Лилиан Мейбери в роли Офелии и сравниться не могла с ее искусством, проявившимся в довольно тесной гримерной.

«Заткнись!» — приказал он себе, направляясь вдоль по коридору. Почему, черт побери, поцелуй девственной леди Розамунды пробудил в нем воспоминания о его первом сексуальном опыте, случившемся тринадцать лет назад?

Вероятно, потому, что он был полон жизни в ту незабываемую ночь. Он ощущал все — каждое прикосновение, каждый вздох, каждый звук. И вот таким же он чувствовал себя, целуя Розамунду. Полным жизни. Неужели это еще возможно?

Принимая во внимание, что за два последних года самым сильным чувством в его жизни была скука, новая ситуация крайне тревожила его. Потому что, насколько он помнил, он не испытывал скуки с того момента, когда впервые увидел Розамунду Дэвис. Ни единой минуты.

Обед, в котором приняла участие Роуз, в достаточной степени пришедшая в себя, был шумным, бурным и очень веселым. Даже Джеймс, казалось, забыл о своем разочаровании из-за валюты, приготовленной для игры, и тоже творил разные глупости.

— Вы никогда не делали этого, дядя Брэм! — воскликнула семилетняя Каролина, набившая рот мясом и соусом.

Брэм с серьезным видом возразил:

— Делал. Задом наперед, всю дорогу от Дувра до моста Тауэра.

— Вы всю дорогу ехали на лошади, сидя задом наперед, и ни разу не свалились? Я вам не верю.

— Я видел, как это было записано в книге в «Уайтсе», — вставил Джеймс. — Почти пятьдесят человек заключили пари, и там отмечено, что оно было успешно выиграно.

— Вот видишь? Я тебе говорил, Каро! — обрадовался Оскар. — Я проеду, едя задом наперед, всю дорогу от Брайтона до Лондона. Это будет очень трудно, но я отличный наездник.

— А я так не думаю, молодой человек, — раздался у дверей новый звучный голос. — Если ты сломаешь себе шею, то твой дядя Брэмуэлл станет законным наследником, а никто из нас этого не хочет.

Дети, за ними леди Хейт с супругом, а затем и Джеймс поспешили встать. Инстинктивно встала и Роуз, но Брэм, сидевший рядом с ней, продолжал сидеть и есть тушеное мясо.

Герцог Левонзи вошел в комнату и по очереди осмотрел всех присутствующих. Его взгляд чуть задержался на Роуз и устремился на лорда Хейта.

— Извини за опоздание, Огаст, — сказал он, усаживаясь в конце стола, где лакей поспешил обслужить его. — У меня была встреча с Принни и Мелборном.

— Нет необходимости извиняться, отец. Вы знакомы с лордом Лестером и его сестрой Розамундой? Мой отец, герцог Левонзи.

— Ваша светлость! — Роуз сделала реверанс, Джеймс поклонился, и все сели на свои места.

— Да, мы встречались, когда Лестер еще носил короткие штанишки, а девочка только начинала говорить. А старшая девочка, Беатриса, была очень хорошенькой.

Роуз занялась едой. В оценке герцогом ее внешности она не услышала ничего нового для себя; едва начав холить, она уже прекрасно знала, кто был красавицей в их семье. Сказанное незнакомым человеком, это прозвучало немного похоже на пощечину, но Левонзи и ее отец много лет знали друг друга. Герцог, без сомнения, был в курсе, какого мнения о ней была ее семья.

— Так сказать, ворона среди белоснежных голубок, — заметил Брэм, беря булочку и жестом прося передать ему масло.

Маркиз Хейт кашлянул.

— А как сейчас поживает герцог Мелборн? — поспешил спросить он.

— Принимая во внимание, что его семья не бросает оскорблений ему в лицо, я бы сказал, что он чувствует себя неплохо. — Герцог наконец посмотрел на Брэма: — Я не заметил, что ты здесь.

— Я бы предпочел, чтобы вы и дальше не замечали меня. Или было бы лучше, если бы заметили, но придержали ваши нелепые замечания, направленные на меня и задевающие гостей Огаста.

Несмотря на все усилия, щеки Розамунды вспыхнули. Был ли герцог против приглашения Брэма или ее присутствия, потому что ее обещали выдать за Косгроува? Ни то ни другое было не в ее пользу.

— Это мой дом, — неожиданно заявил Хейт. — Все, кто находится здесь, — мои гости. А раз уж Оскар решил закончить вечер с фунтом орехов в карманах, я думаю о старой аксиоме: «Чем больше нас, тем веселее».

— Два фунта, — уточнил юный Оскар. — А вы принесли денежки, дедушка?

— Я не занимаюсь вашими глупыми играми. Брэм усмехнулся, но далеко не весело.

— Он опасается проиграть, Оскар. Не надо беспокоиться. Мы с тобой понимаем, что риск — половина удовольствия.

— Я тоже думаю, что это глупая игра, — заявила Каролина.

— Это потому, что ты не знаешь сложения.

— Я знаю сложение, Оскар. Ты мошенничаешь.

— Ну, ну, Каро. Ты же помнишь, что у нас не приняты такие обвинения. — Леди Хейт имела такой вид, как будто она бы предпочла попасть под сильный ливень. Роуз лишь надеялась, что ей удается лучше скрыть свою растерянность.

— Скажите мне, молодой лорд Керкден, что вы думаете о Лаури-Хаусе? — спросил герцог, отворачивая нос от картофеля, поданного лакеем.