— Доме дяди Брэма? Очень хороший дом. Такой красивый.

— А ты знаешь, что он будет принадлежать тебе, когда ты достигнешь совершеннолетия? Ты — наследник своего отца, а значит, и мой наследник.

Мальчик озадаченно свел брови:

— Но где же будет жить дядя Брэм?

— Я? Я стану фермером и начну разводить овец. Полагаю, твой дедушка будет моим главным покупателем. — Брэм подмигнул молодому виконту. — Или может быть, я уеду в тропики и стану выращивать орехи.

Оскар рассмеялся:

— Вы будете богатым.

— Да, пожалуй. Кстати, о богатстве. Ваша светлость, как сейчас поживает Брейтуэйт? Я слышал, что его ограбили. Опять Черный Кот?

Герцог побледнел.

— Ты слишком много себе позволяешь.

— Ничего подобного. С чего ты взял?

Роуз перевела взгляд с сына на отца. О Господи! Она должна была выйти замуж за монстра, чтобы помочь своей семье, а Брэма «в интересах семьи», по-видимому, выгонят из его собственного дома. У них оказалось больше общего, чем она ожидала.

Будучи жертвой чужой игры, она нуждалась в союзнике. Брэм незаметно бросил на нее взгляд, давая понять, что ее не должны пугать угрозы герцога. Но они ее совсем не пугали. Ей было интересно. И очень хотелось получить новый урок поцелуев.

Финеас Бромли, вероятно, в седьмой раз оглядел длинный зал. У отставного армейского полковника был силен инстинкт выживания, но Брэмуэлл сомневался, что тот подозревал о засаде в египетском зале Британского музея.

— Все-таки что мы здесь делаем? — искоса взглянув на него, спросил Фин.

— Сегодня я стараюсь быть беспреступным. Я никого насколько помню, не соблазнил, поэтому подумал: это место нам подходит.

— А ты знаешь, что нет такого слова «беспреступный»?

— Я только что придумал его. И ты должен мне шиллинг за то, что употребил его.

— Однако… Я должен сегодня утром встретиться с архитектором.

— Тогда я освобождаю тебя, а ты мне должен услугу и шиллинг.

— Встреча важная: мы почти закончили дизайн минеральных ванн в Куэнсе.

Брэм подошел к роскошно украшенному саркофагу.

— А ты не скучаешь?

— Что ты имеешь в виду?

— Десять лет ты каждый день рисковал своей шкурой, Фин. Война, женщины, пьянство, опасность — наконец, ты разбойничал на дорогах.

Фин сделал шаг к нему.

— Говори потише, черт тебя побери. Нет, я не скучаю по этому. Я очень доволен жизнью, которую обрел.

Он хлопнул перчатками по ладони.

— И что все это значит? Ты зачем-то заставил меня признаться, что мне нравится семейный очаг. Для чего? Чтобы потом оскорблять, обзывать кастрированным быком? Мы это уже проходили. Тебе надо что-то новое, Брэм, потому что на этой дороге ты вытоптал всю траву, какую только мог. Какая-то женщина отвергла тебя, и ты сердишься?

— Нет. Не в этом дело. — Если бы в этом заключалась проблема. — Я всю неделю спал только в своей постели. И спал в ней один, если ты собираешься спросить меня об этом.

Его друг рассмеялся:

— Прости меня, пожалуйста. Ты неважно себя чувствуешь? Или — упаси Бог! — проигрался?

Глаза Брэма сузились.

— Черт. Я знал, что мне следовало поговорить с Салливаном. А этот лошадник не приехал в Лондон.

— Он приедет, если ты попросишь. — Фин снова взглянул на него. — Перестань ходить вокруг да около и скажи, что тебя тревожит.

— Если бы я знал… — Он уже давно так не чувствовал себя. Не мог, например, поехать в Суссекс повидаться с Салливаном Уорингом, потому что всего через три недели объявят о помолвке Розамунды, а еще через несколько дней она выйдет замуж. За Косгроува. Он содрогнулся. — Позавчера ночью я ограбил лорда Вилльера, и даже это мне не помогло.

— Брэм, пошли ты все к черту, — проворчал Фин, — ты должен прекратить заниматься этим. Я слышал разговоры. Черного Кота разыскивают лучшие сыщики с лондонской Боу-стрит. Принни собирается послать солдат, если поступит еще одна жалоба.

— Очень надеюсь на общественный резонанс. Это была бы пустая трата времени с моей стороны, если бы никто не обратил внимания.

Левонзи, конечно, заметил его состояние, но он лишь, по обыкновению, огрызался. Справедливости ради надо сказать, что за прошедшую неделю Брэм не так уж много времени тратил на свои ночные дела, они перестали его увлекать. Его занимало совсем другое.

— Не знаю, что тебе и посоветовать, друг мой. Приходи сегодня обедать. Бет увлечена лордом Джоном Элиотом, так что ты будешь в безопасности.

— Твоя сестрица — просто ураган.

— Только для тебя. Брэм заколебался.

— А можно я приведу пару друзей? Фин мгновенно насторожился.

— Каких же это?

Сдерживая раздражение, Брэм криво усмехнулся:

— Не Косгроува, успокойся.

— Боюсь, я стал разборчив. Несу ответственность за эти кошмарные восемнадцать лет, и у меня есть жена, пережившая немало скандалов.

— Бог мой, — воскликнул Брэм, — тебя действительно кастрировали!

— Брэм, это не…

— Лорд Лестер и его сестра. Я… взял парнишку под свое крыло. — А он не видел Розамунду три дня после того вечера, когда поцеловал ее. Лишив себя возможности встречаться с ней, он не перестал чувствовать беспокойство и раздражение каждый раз, когда думал о ней.

— Ну, приводи их. В семь часов. — Финеас вынул из кармана часы и откинул крышку. — Я думаю, успею на мою встречу. Покидаю тебя. Ничего не воруй в музее, или я сам выдам тебя.

— Да, да. Беги скорее, обещаю быть паинькой.

Усмехнувшись, Фин похлопал его по плечу и поспешил на встречу с архитектором. Брэм, как ему казалось, был рад за него, хотя ему доставляло большое неудобство, что вечера его друзей, даже когда они приезжали в Лондон, были заполнены семейными обедами и светскими приемами, кончавшимися рано, так, чтобы они успевали вовремя вернуться к обожавшим их женам.

Вздохнув, он вышел из музея. Ему надо было сообщить Лестеру, что они приглашены еще на один обед. Удобнее всего было бы оставить записку, но он не пренебрегал так называемыми обязательствами перед Розамундой. И, черт побери, ему хотелось увидеть ее.

С этим идиотским желанием он подъехал к Дэвис-Хаусу и постучал в парадную дверь. Прошло несколько секунд, и дверь распахнулась.

— Милорд, — поклонился ему дворецкий.

— Лестер дома?

— Нет, милорд. Полагаю, он завтракает с лордом Косгроувом.

Проклятие!

— Леди Розамунда?

— Если вас не затруднит подождать в гостиной, я доложу.