— Он хочет бросить мне вызов, — сказала она вслух. — Он будет пытать Мелинду Джонс и/или других жертв, пока я не отвечу. Он не торгуется. Он не остановится, пока я не явлюсь туда, куда он скажет.

«Выбора нет, — подумала она. — Он не оставил мне выбора. Один — ноль в его пользу».

— Сэр, я предпочла бы сделать это с вашего разрешения и с поддержкой нашего и местного Управления полиции. Но я готова отправиться и сама по себе. Мне положен отпуск, и я собираюсь его взять.

— Я уже переговорил с начальником детектива Джонс. Он готов принять вашу помощь и подключить вас к расследованию в качестве консультанта. Тем не менее… — Уитни задумчиво похлопал себя по коленям. — Даллас, все мы в курсе вашего прошлого, того, что вас связывает с этим городом. Полагаем, и Макквин тоже.

Ева почувствовала, как желудок у нее свернулся тугим ледяным комком.

— Следует предполагать, что основные факты моей биографии ему уже известны. Что меня нашли в Далласе и в каком состоянии. Это для него только дополнительный стимул выманить меня туда. Вы же его знаете, — добавила она, обращаясь к Мире. — Знаете, что так все и выйдет.

— Майор Уитни, если вы не против, я хотела бы остаться с Евой наедине, на пару минут.

Уитни нахмурился, но кивнул и поднялся с кресла.

— Да, конечно.

— Это пустая трата времени, — сказала Ева, как только дверь за ним захлопнулась. — И так всем понятно, что я должна туда лететь, так что незачем все до посинения обсуждать.

— Я не дам тебе покинуть Нью-Йорк, если ты не поговоришь со мной.

— Вы не можете.

Ласковый взгляд голубых глаз доктора Миры сделался тверже стали.

— Не будь так уверена.

— Вы позволите ему пытать, расчленить, убить невинную женщину ради того, чтобы я не испытала какую-нибудь там эмоциональную травму? — воскликнула Ева. — Я — коп, и не вам решать, еду я или нет.

— Это как раз мне и решать, — вспыхнула Мира. — Ты даже глазом не моргнула. Не раздумывала. Так что изволь подумать здесь, вместе со мной, — Ева не помнила, когда последний раз видела ее в таком гневе. — Или ты предпочтешь сломя голову рвануться туда и потом обнаружить, что в тот самый момент, когда от тебя действительно будет зависеть жизнь невиновных людей — и твоя собственная, — ты не сможешь с собой совладать? Даллас — то место, где тебя избивали и насиловали.

— Чикаго тоже. Оттуда я тоже кое-что помню, и еще пару других мест. Хотите, список составлю, чтоб вы распоряжались, куда мне можно, а куда нельзя?

— В Чикаго ты своего отца не убила. Постоять за себя ты смогла именно в Далласе. И по улицам шаталась, залитая кровью, со сломанной рукой и в шоке, ты именно там. И тебе было всего восемь.

— Помню. Меня это касалось впрямую.

— И ты годами подавляла эти воспоминания, пыталась, как могла, защититься от этого много лет продолжавшегося насилия. Тебя мучили кошмары.

— Теперь уже не мучают. Я справилась. Они прекратились. Почти совсем.

— А ты хоть на секунду задумалась, к чему может привести возвращение туда в таких вот обстоятельствах? Именно туда, в погоне за человеком, физически, сексуально, эмоционально насилующим детей, в точности как твой отец — тебя? Ты задумывалась, как это может повлиять на твою способность здраво мыслить и исполнять свою работу?

— Думаете, я сама хочу туда возвращаться? — Ева вспылила, словно из груди ее вырвался маленький фонтан гнева. — Я туда однажды уже возвращалась — на те улицы, даже на ту самую аллею, где меня нашли. Я через все это прошла и пообещала себе, что больше туда не вернусь. Он мертв, и тут тоже, — Ева указала себе на висок. — И я не знаю, не вернется ли он, если я вернусь туда. Бог свидетель, я не хочу снова его видеть, чтобы он опять был у меня в голове. И что я, по-вашему, должна сделать? Дать ей умереть просто потому, что я боюсь его, боюсь всего этого?

— Нет, — теперь голос Миры был спокоен. — По-моему, ты должна лететь туда, сделать свою работу, найти его и остановить.

— Так вы что, просто хотели, чтобы я сначала все это вам вывалила?

— Именно. Ева, я за тебя волнуюсь. Ты значишь для меня гораздо больше, чем любой из моих пациентов. Я волнуюсь за тебя как за собственного ребенка — и полностью отдаю себе отчет в том, что временами это чувство может делать и делает наше общение затруднительным.

Она вздохнула, печально и горько одновременно.

— Для матери всегда главное — защитить своего ребенка. Она также должна уметь его отпустить, но не раньше, чем удостоверится, что он к этому готов. Нельзя быть готовой, если не можешь признаться самой себе и мне во всех этих страхах и сомнениях. Теперь я могу тебя отпустить, даже если в глубине души отпускать не хочу.

— Я не хочу туда ехать, — даже сказанные шепотом, слова резали ей горло как гвозди. — Но если не поеду, не смогу дальше жить.

— Я знаю. Макквин постарается использовать все, что он знает о твоем детстве, чтобы причинить тебе боль. Он будет пытаться манипулировать тобой, выискивать, где твои самые больные места. Пообещай, что позвонишь, если тебе потребуется моя помощь.

Ева вернулась в кресло, откуда, не помня себя, вскочила в предельном волнении.

— Мне в жизни иногда тяжело от того, что вместо воспоминаний о матери и отце у меня — сплошная боль и извращение. Она меня ненавидела. Это главное, чем она мне запомнилась. То, с какой ненавистью она на меня глядела. Так что я не знаю, как нужно правильно реагировать на, ну, не знаю, настоящую материнскую любовь и поддержку.

— Я понимаю. Мы можем обсудить это потом, когда ты будешь к этому готова, — сказала Мира и положила ладонь Еве на руку. — Пообещай мне, что позвонишь, если тебе потребуется моя помощь.

— Позвоню, обещаю.

Мира встала, но пойдя к двери, остановилась.

— Ты теперь сильней, чем была тогда. Но ты всегда была сильной. Ты теперь умней, чем была тогда, но ты всегда была умна. В тебе есть больше, потому что ты научилась больше отдавать и принимать. Ты за эти двенадцать лет изменилась. Он — нет. Воспользуйся этим, — проговорила она и отворила дверь, впуская Уитни. — Майор, я считаю, лейтенант Даллас готова приступить к этому заданию.

— Выбор за вами, лейтенант, — сказал он.

— Сэр, вы же знаете, я его уже сделала.

— Хорошо. Лейтенант Риккио допустил вас до расследования и разрешил взять с собой еще одного из вашей команды на ваш выбор. Если хотите взять Пибоди, я распоряжусь.

— Сэр, Пибоди нужна мне здесь. Она изучала дело и уже нашла данные на напарницу. К тому же у нее под стражей соучастник Макквина, который может дать нам дополнительные сведения. Я хочу, чтобы она осталась здесь в качестве основного следователя по этому делу.

— Как угодно.

— Я сообщу ей все эти новости. С собой я хотела бы взять в качестве гражданского эксперта-консультанта Рорка, если он сможет.