— Подождем… Посмотрим…

Конечно, в такой толчее мы могли видеть лишь то, что происходило поблизости или маячило над головами. Но и этого было довольно. Выставленные напоказ товары, разнообразие одежд, различный облик и многоязычная речь занятых своими делами людей — все свидетельствовало, что мы попали на какое-то грандиозное торжище.

Прямо перед нами, пересекая площадь, сквозь толпу медленно продвигался караван верблюдов. Толстый слой серой дорожной пыли покрывал усталые лица погонщиков, шерсть животных, тюки на двугорбых спинах. Караван, очевидно, прибыл издалека…

Справа от нас веселый гончар с глиняной свистулькой в зубах, потешая зевак, подбрасывал в воздух узорчатый узкогорлый кувшин и ловко ловил его у самой земли. За его спиною громоздилась целая пирамида оранжевых круглобоких горшков, а на разостланных на земле циновках были расставлены вылепленные из глины куклы, ярко раскрашенные статуэтки людей, птиц и животных.

Слева трудился цирюльник. Усадив клиента на низенькую скамеечку, он брил ему голову бронзовой бритвой. Полминуты брил, минуту точил и направлял бритву. Когда из порезов на голове клиента выступала кровь, мастер аккуратно смахивал ее пальцем и присыпал порез щепоткой пыли, которую подбирал с земли…

Сразу позади цирюльника находился натянутый на тонкие жерди пестрый тент. Вокруг него кишела толпа нарядно одетых женщин. Громкими возгласами и звонким смехом они выражали свое восхищение синими, белыми и коричневыми тканями, которые показывал им продавец. Внезапно все они расступились. Четыре чернокожих раба пронесли вперед раззолоченные носилки с розовыми занавесками и осторожно поставили перед тентом. Еще четыре раба стали с боков. В глаза бросились выжженные на их плечах клейма и молчаливая покорность лиц. Продавец тканей угодливо склонился перед носилками. Занавески распахнулись, и мы увидели восседавшую на куче пестрых подушек толстую сильно набеленную женщину. Ее голова, шея и руки сверкали множеством драгоценных камней, золотом, жемчугом и серебром.

— Покажи все, что ты привез! — услышали мы надменный приказ. — Покажи все, что ты еще не показывал этим нищим!

— Тебе понравится, госпожа!.. — Поцеловав край занавески, продавец поспешно принялся распаковывать новый тюк.

Толпа любопытных женщин снова сомкнулась, скрыв от нас продолжение этой сцены… Зато мы увидели запряженную осликом повозку, на которой лежали тугие, наполненные вином, кожаные мешки-бурдюки, сделанные из вывернутых наизнанку козьих шкур. Вокруг повозки толпились мужчины. Некоторые брали бурдючок на троих. Другие, купив целый бурдюк, удалялись, держа его на плече или под мышкой. А тем, кто просто хотел утолить жажду, любезный хозяин сноровисто наполнял глиняные чаши янтарной струей из развязанного угла бурдюка.

— Вино пить вредно, — облизнув пересохшие губы и сглотнув слюну, назидательно сказала Нкале. — Отвернемся от этого недостойного зрелища!

— А вот вода!.. Сладкая — Гладкая — Холодная — Благородная!.. Ай-яй-яй, какая вода!.. Свежая — Чистая — Аметистовая — Серебристая! — Стайка полуголых озорных мальчишек с влажными кувшинами в руках неслась мимо нас.

— Грязная — Заразная — Арычная и… негигиеничная!.. — с отчаянием передразнил их я.

— Эй, погоди! — Каген сделал безуспешную попытку перехватить кувшин у одного из ребят. — Н-да… В руке, как видите, ничего. Фокус-покус!..

Караван верблюдов все еще пересекал площадь. На другой ее стороне тянулся гребень крепостной стены, окружавшей город. За стеною виднелись плоские крыши многоэтажных домов и зубчатые вершины высоких квадратных башен…

Внезапно позади нас раздались крики и скрип колес. Мы оглянулись. Осел винодела, таща за собой повозку, двигался к нам. Губы его тянулись к лакомой дынной корке, на которой покоилась голова профессора. Как раз в этот момент один из выпивох дал Серому по носу. Оскорбленное животное заорало над самым ухом ученого таким ужасным голосом, что тот вскочил, как подброшенный.

— Что?.. Где?.. Долго я спал?

— Пустяки… Мы еще не узнали даже, как называется этот город.

Александр Петрович скользнул взглядом вдоль крепостной стены, внимательно посмотрел на многочисленные, вздымающиеся над нею башни, сверился со своим таймером и уверенно объявил:

— Древний Вавилон! Время правления царя Хаммурапи… Давайте пересечем площадь и взберемся на стену. Оттуда нам будет виден весь город и все, что здесь делается.

Мы двинулись сквозь толпу. Академиков говорил:

— Настоящая международная ярмарка! Нам здорово повезло. Смотрите внимательно, и вы увидите почти все, чем живут эти люди, чем владеют и что умеют производить…

Мы миновали место, где вавилоняне вели торг скотом и зерном; постояли около зубодера, который с помощью бронзовых щипцов без всякого обезболивания извлекал больной зуб у мычащего, как буйвол, пациента; полюбовались танцем, который под звуки бубна и флейты исполняла гибкая, как лиана, смуглокожая танцовщица… В окружавшей ее толпе мы заметили весьма достойного вида вора, который с большим изяществом отвязал от пояса своего соседа кожаный кошель, тут же кому-то передал и неторопливо перешел к следующему ротозею…

Через несколько шагов Нкале задержала нас около лавки ювелира. Ничего не скажешь — бронзовые зеркала, серебряные и золотые заколки, ожерелья из цветного стекла и драгоценных камней, разнообразные застежки, причудливые печати, роскошные кубки, перстни, серьги, ручные и ножные браслеты, несмотря на свою грубоватую простоту, отличались подлинной красотой и своеобразием…

Затем мы остановились около полуобнаженного чернобородого кузнеца. Выхватив из пылающего горна раскаленную бронзовую заготовку, он бил по ней тяжелым каменным молотом, придавая ей форму серпа. Наковальней ему служил большой плоский камень… Так мы своими глазами могли убедиться, что двухтысячелетнее шествие бронзового века вовсе не означало еще окончание каменного…

У этого кузнеца было два помощника. Судя по клеймам на их плечах, оба были рабами. Один из них с помощью целого набора кремневых резцов искусно наносил затейливые узоры на рукоять только что откованного меча. Другой продавал уже готовые изделия: бронзовые котлы, ножи, серпы, мечи, топоры, лемеха для плугов… Раб-продавец пользовался, видимо, полным доверием своего хозяина: полученные от покупателей небольшие слитки серебра, служившие здесь деньгами, он сам взвешивал на весах и опускал в сумку на своем поясе… В одежде всех этих людей еще не было никаких карманов. Их заменяли мешки и сумки.

Пошли дальше.

Шерсть… Лен… Горы сырых и обработанных кож… В мастерской кожевника — конские сбруи, пояса, сумки, сандалии, туфли… Ткацкая мастерская… Красильщики тканей… Портные… Жрецы… Стражники… Рабы, следующие по пятам за своими хозяевами с корзинами снеди на головах… Изделия из стекла… На повозках — мешки с зерном, кувшины с маслом…

Оружейный ряд — шлемы, боевые секиры, копья, мечи, кинжалы… Все из бронзы, и