– Мария Алексеевна? – спросила я.

– Да. А ты, стало быть, Таня? – Тетка торчала в дверях, не собираясь пускать нас в квартиру. – Вроде как ты одна жить собиралась.

– Так и есть. Это просто мой друг, он помог мне принести вещи.

– Да? Покажь документы.

Я достала паспорт. Тетка изучила его не спеша, потом вернула мне и сказала:

– Ну, проходи.

Просторный коридор был застелен светлым и чистым линолеумом. Из него расходилось несколько дверей. На каждой белел листочек формата А4, аккуратно приклеенный скотчем. Приоткрыв рот, я читала надписи: «Хозяйка», «Стасик», «Марина». Одна дверь была печально безымянна. В глубине коридора виднелись еще две двери поменьше, на них не было листочков, но зато имелись картинки. На правой – писающий мальчик. На левой – стыдливо прикрывшийся занавесочкой пупс в ванной. За поворотом коридора, как я поняла, должна находиться кухня. Мне вдруг мучительно захотелось узнать, есть ли и там на двери листочек с надписью «Кухня» или какая-нибудь картинка. И какая именно. Дим, оглядев особенности местного интерьера, спросил:

– Тут что, коммуналка?

– Зачем коммуналка? – Тетка уперла костлявые кулаки в розовые бока и неприязненно уставилась на моего спутника. – Это моя приватизированная жилплощадь, и я ее сдаю. Только приличным людям, между прочим. Не всяким там, с рынка. Я все проверяю, документы, кто пришел, чтобы ничего такого... А так у меня живут все люди молодые, веселые. Вот тут Марочка. – Тетка кивнула на соответствующую дверь. – Она сейчас на работе. Очень хорошая девушка и отличная массажистка, в дорогом салоне работает, постоянную клиентуру имеет. А тут Стасик. – Она стукнула в дверь: – Стасик!

Двойные створки распахнулись, и на пороге возник молодой человек. Был он брит наголо, одет в серо-сиреневый тренировочный костюм от «Пумы». Босые ноги стояли на приятного тона светло-бежевом ковровом покрытии. В ушах Стаса поблескивало штук пять сережек, а когда он приветственно помахал ручкой, я успела заметить на среднем пальце кольцо. Кроме того, ногти на босых ногах посверкивали свежим сиреневым лаком, а заинтересованно разглядывал он не меня, а моего спутника.

– О, у нас появились новые соседи. Очень приятно, я Стасик, фитодизайнер. Когда понадобится красивый букет – я к вашим услугам.

Я улыбнулась, подумав, что так даже лучше – к голубому соседу Дим ревновать не станет.

– А теперь иди посмотри твою комнату. – Мария Алексеевна распахнула безымянную дверь.

Дим вошел первым и остановился, осматриваясь. Я заглядывала ему через плечо. Комната была очень и очень приличная: окно, высоченные потолки с лепниной. Тахта, письменный стол в углу, гардероб – видимо, часть какой-то полированной стенки еще советских времен – и несколько стульев.

– Если хочешь, могу напрокат дать чайник и телевизор, – сказала хозяйка.

Я кивнула и хотела пройти в комнату, проверить, есть ли зеркало на внутренней дверце гардероба, но тетка крепко цапнула меня за руку костлявыми пальцами и негромко сказала:

– Слышь, девка, я тебя по-хорошему и сразу предупреждаю, чтобы потом разборок не было. Если один мужик все время ходить будет – оно и ладно, это ж я все понимаю, дело молодое, надо мужа искать... Но если разных водить станешь – плату подыму, потому как сама понимаешь... И чтоб не спорила, а то у меня тоже, между прочим, крыша есть, не хуже других.

Я быстро взглянула на Дима. Тот хмуро прислушивался, и челюсть его как-то угрожающе выдвинулась вперед.

– И что это за крыша? – поинтересовался он.

– Племянник мой, Лешка. Он, между прочим, не последний человек, капитан милиции.

– Понятно, – протянул Дим. – Хорошо устроились, бабуля, притон под крышей милиции.

– Что несешь, ирод? – В голосе тетки разом появились визгливые нотки. – Какая я тебе бабуля? Какой притон?

– Ну как, если с каждого мужика вам жилички отдают часть денег, то вы содержательница подпольного публичного дома, по-простому – притон.

– Дим, ты чего? – протянула я, понимая, что не видать мне четырнадцатиметровой комнаты как своих ушей.

– Ничего! Пошли отсюда. – Он подхватил мои вещи и пошел к двери, не обращая внимания на тетку, которая молола уже что-то несусветное про распустившуюся молодежь и наглых хмырей, которые девок-лимитчиц не знают куда приткнуть. Через пару минут мы оказались на улице.

Я молча шла к метро, ругая себя за то, что не вытащила из компьютера пару-тройку запасных вариантов. Ну не дура ли, надо было хоть телефон той комнаты списать, что сдавалась на остановку метро дальше. Полная грустных мыслей, я тащилась за моим грозно сопящим программером, не очень реагируя на окружающую действительность.

И только в метро, когда мы сели в вагон, вдруг поняла, что мы не туда едем.

– Эй, ты что, нам же надо было на красную ветку.

– Нет, нам сюда.

Я внимательно оглядела Дима. Он был явно зол, и мне почему-то казалось, что на меня.

– И куда мы едем? – поинтересовалась я, решив, что не позволю вытирать о себя ноги. Ишь, поросенок какой, тетка, между прочим, сказала, что если один бойфренд...

– Ко мне.

– Что?

– Ко мне едем.

– Тогда все равно не туда... И что скажет твоя мама, если я приду в гости с вещами?

С мамой Дима я имела удовольствие общаться только по телефону, но почему-то мне казалось, что она меня не любит.

– Идем, сейчас все объясню.

Но он так ничего и не объяснил, пока мы не выгрузились в Алтуфьево и не протопали минут десять до одного из типовых домов. Уже загрузившись в лифт, программер вдруг отмер и снизошел до объяснений:

– Это квартира моей бабушки. Я ее сдавал, а теперь делаю тут ремонт. Закончить немного не успел, но мы что-нибудь придумаем.

Квартира оказалась стандартной двушкой с шестиметровой кухней, маленькой прихожей и смешным балконом. Однако здесь была новая сантехника, простенький, но новенький кухонный гарнитур и одна комната целиком готовая – полы застелены ламинатом, стены поклеены светлыми обоями. Во второй комнате полы имелись, а вот обои лежали в рулонах и не хватало плинтусов. В обеих комнатах не было никакой мебели.

Я обошла Димовы владения и, остановившись посреди комнаты, уставилась на него с вопросом в глазах. Что-то я не очень понимаю, что, собственно, милый мой программер намерен мне предложить? Пристанище, пока я не найду съемную квартиру? Или еще что? Нет уж, пусть выскажется. Терпеть не могу эту мужскую привычку – молчать по поводу и без, мол, все само как-нибудь. Ни фига. Я стояла столбом и таращилась на Дима как баран. Тот повздыхал, помялся и все же разродился небольшой речью:

– Я все равно собирался съезжать от мамы, просто ремонт немного не успел закончить... Так что мы можем тут жить... вещи купим потихоньку. А матрас надувной возьмем у Сереги, сейчас прямо и съездим.