– Будьте добры, объясните мне, что именно случилось и в чем вы обвиняете нашу компанию, – попросил Борис.

– Это не компания – это вертеп! – выпалила тетка, напрягаясь и покрываясь некрасивыми красными пятнами.

– Вы так не нервничайте, иначе наш разговор вряд ли будет внятным и конструктивным, – спокойно произнес шеф. – Может быть, вам сделать чаю или кофе?

– Нет! – Баба буквально взвизгнула и испуганно оглянулась на меня, словно я уже готова была этот чай в нее насильно влить. Дура какая-то.

– Так в чем же дело?

– С виду приличная компания, все люди с высшим образованием и такое себе позволяете! – выпалила тетка. – И не думайте, что я мою девочку отпущу в какой-нибудь районный диспансер! Будете оплачивать лечение в частной клинике, и чтобы все анонимно!

Теперь уже Борис покрылся пятнами.

– Какую девочку? – рявкнул он. – Вы о ком?

– О Мурочке... Марина Вешкина... я-то думала, здесь приличные люди...

– Минутку. – Борис опять повысил голос. – Вы ее родственница?

– Я ее мать! И, как мать, я вам все скажу – это позор совращать детей и заниматься тут таким распутством!

Я сидела ни жива ни мертва. Судя по виду Бори, инфаркт был близок. Мужик стал красным аж в синеву.

– Я? Вы обвиняете меня в том, что я совратил вашу дочь?

– Ну, я не знаю кто. Но это не важно! Раз все заразились, то тут у вас оргии, наверное! Содомский грех! Надо было сразу в милицию... – Тетка заозиралась.

Борис сжал край стола так, что побелели костяшки на кулаках. Потом очень медленно спросил:

– Вы обвиняете нашу фирму в том, что мы здесь... занимаемся бог знает чем? На каком основании?

– Так если она заразилась!

– Ваша дочь подцепила... какую-то болячку?

– Вирус!

– И почему вы решили, что она заразилась на работе? Если не ошибаюсь, Марине двадцать шесть лет, она могла вести... активную жизнь и за пределами офиса. При чем здесь мы?

– Ну уж нет, вы у меня не отвертитесь! Я точно знаю, что это все здесь, здесь источник заразы!

– Почему?

– Да кто-то из ваших же звонил: у нас телефон с определителем. Мурочка мне сказала, что на работу к обеду пойдет, и уехала по делам... а тут звонит телефон. Я смотрю, номер офиса. Спросили Марину.

– Ну?

– Я говорю – ее нет, а он... он сказал: пусть как придет, сразу начинает лечиться, а то мы, мол, такую заразу все цепанули, что и вообще... что и помереть недолго. Смертельный вирус! А вы знаете, сколько лекарства от СПИДа стоят? У нас таких денег нет!

Некоторое время Борис смотрел на тетку открыв рот и хватал воздух, как рыба. Потом встал и вышел. Баба проводила его глазами и с ненавистью уставилась на меня. Я пожала плечами. Честно говоря, происходящее меня весьма удивило. Марина – одна из программисток-тестировщиц. Вобла сушеная в очках и с немытой головой. По моим наблюдениям, она ничем, кроме компов, и не интересовалась. Хотя говорят же, что в тихом омуте черти водятся.

Борис дверь не закрыл, и из шоу-рума донесся его громкий голос, перекрывший гудение голосов и гул техники:

– Кто сегодня звонил Марине Вешкиной?

Кто-то коротко вякнул, и Борис прорычал:

– Иди за мной.

Он привел в кабинет худого парня по имени Марат. Отличался Марат от Марины Вешкиной только жиденькой бороденкой, а так все то же самое: немытая голова, худой, в очках. Если и имелись другие половые различия, то прятались они под мешковатыми джинсами и свитером на размер больше, чем надо.

– По какому поводу ты звонил Вешкиной? – спросил Борис, прикрыв дверь.

– Так это... – Марат опасливо покосился на сопящую тетку и почесал голову. – Зараза у нас.

Тетка охнула, у Бориса дернулась щека, но он продолжал:

– Какая?

– Ну, вирус.

– Какой?

– Не знаю пока... новый какой-то.

– И сколько человек болеет? – просипел Борис.

– Ну, это... почти все. Ежик, Лада, я... да все, кто в Сети.

– Вот. – Тетка вскочила. – Сеть! Они, наверное, еще и колются!

– Минутку. – Борис моргал глазами, словно только что очнулся. – Все, кто в Сети?

– Ну да. – Марат испуганно косился на тетку, потом отодвинулся к двери и зачастил: – Да вы не переживайте, Борис Алексеевич, процесс идет, мы продукт догоняем на отдельных машинах. Такое ведь уже не в первый раз. К сроку все будет готово. А лекарство появится – американцы не сделают, так наши наваяют... мы тут уже смылились кое с кем, они работают.

Борис махнул ему рукой и сдавленным голосом сказал:

– Иди.

Маратик вылетел за дверь. Шеф трясся, закрыв лицо руками. Я зажала только рот, но смех неудержимо рвался наружу. Тетка смотрела на нас как на полоумных. Потом лицо ее опять пошло пятнами, и она открыла рот:

– Это что же делается! Это как же вы... Что же вы... Я в милицию! – Она рванулась с места.

– Сидеть! – рявкнул Борис, и тетка рухнула обратно. Кресло жалобно скрипнуло.

Мне было жаль мебель, поэтому я решила сама разъяснить недоразумение. Тем более что Борис опять лежал головой на столе и издавал булькающие звуки.

– Понимаете, – проговорила я, обходя кресло, чтобы тетке было меня видно. – Речь идет не о вирусе человека. У ребят заболели машины. Такое тоже бывает. Компьютер подхватывает вирус, и его приходится лечить. Писать или покупать специальную программу, которая позволит машине нормально работать.

– Но... – Тетка растерянно квакнула. – Но он сказал, что ей надо лечиться...

– Они все так говорят. Просто у программистов так принято. Вместо того чтобы сказать: «Мой компьютер подцепил вирус», они говорят: «Я подцепил».

Отсмеявшись, Борис сделался суров, вспомнил, что Марина на работу так и не пришла, и выпроводил тетку, мстительно пообещав ей вычесть деньги за прогул у ее дочери.

А я посмотрела на часы и поняла, что проторчала в офисе на сорок минут больше положенного, и еще у меня дико разболелась голова. Тетка была так искренна в своем гневе и страхе, что на какой-то ужасный момент я тоже подумала: а что, если в офисе и правда СПИД или еще что? Посуда-то у нас общая. Я чашки, само собой, с мылом мою, тарелки с вилками одноразовые, но все равно как-то неуютно стало.

– Наверное, у меня нет материнских инстинктов, – жаловалась я Диму, засыпая в воду пельмени, пока муж веселился по поводу услышанного. – Их надо жалеть, заботиться о них, как о детях, а мне порой хочется им пинков надавать.

Дим хихикал и в ответ на мой рассказ повествовал о своих коллегах.

Оказавшись в положении фактически гражданской жены, я обнаружила, что обязанностей у меня существенно прибавилось. Дим, привыкший жить с мамой, никогда не задумывался, откуда в доме берутся чистые носки и прочие вещи. Пришлось объяснить. В список предметов первой необходимости, который мы составляли после переезда, перед бокалами вписали стиральную машинку, а пока договорились, что каждый обслуживает себя сам. Это очень мило звучало в теории, но практически я все равно стираю его свитера (иначе пришлось бы покупать новые), зато его заставляю управляться с постельным бельем. А номером вторым в том самом списке, опять же потеснив бокалы, я лично вписала мясорубку. Оказалось, что Дим любит кушать плотно и чтобы мяса было побольше. Я-то сама к мясу равнодушна, мне лучше макароны или овощную запеканку какую-нибудь, а тут мясо подавай. Обнаружив, что с этим продуктом я знакома плохо, Дим иной раз готовил главное блюдо сам. С одной стороны, это вроде как неплохо, но с другой – мясо любимый предпочитает в жареном виде, и после того, как оно пошкварчит на сковородке, обдавая все вокруг маслом, мне приходится с завидной регулярностью отмывать кухню. О-ох, кто сказал, что быть хозяйкой легко? Я позвонила маме и попросила припомнить для меня какие-нибудь простые рецепты с мясом, но без жарки. Мама обогатила мой репертуар рагу, которое надо тушить, солянкой и различными идеями по поводу запекания. Все остальное, как то: блинчики с мясом, котлеты и прочее – требовало мясорубки.