– Занятно, – раздался за их спинами знакомый голос.

Это был капитан. Он явился прямиком из сторожки, растрепанный, с камзолом через плечо и с жесткой щетиной на лице. По пути он совершил налет на поднос Бенуа и теперь дожевывал на ходу слойку.

– Не подумали взять с собой фонарь, сир?

– Нет, капитан, взял только нос.

Гийом повернулся к знаменитому обладателю исключительного нюха.

– Мэтр Мерлин, я Гийом Лебель, – поздоровался он и, вытерев ладонь о штаны, протянул ее парфюмеру.

– «Решимость», – ответил Мерлин, пожимая ему руку.

– Прошу прощения?

– «Решимость». Один из моих ароматов. У вас на воротнике рубашки его след.

Гийом, смутившись, потрогал воротник.

– Что-то еще уточните, мэтр Мерлин? – подначил его Тибо ради шутки.

– Конечно, сир, – ответил парфюмер, всегда готовый порассуждать о своих творениях. – С некоторыми типами кожи «Решимость» сочетается плохо, на других же раскрывается великолепно. На вашем воротнике, капитан, аромат уравновешен идеально. Она шатенка, тонкого телосложения, молодая, на людях мягкая и скромная, но пылкая наедине.

Гийом молчал, красный как помидор.

– Однако, мой друг, вы вспотели, – любезно улыбнулся Мерлин. – Тема закрыта.

Тибо расхохотался, чего с самого дня равноденствия никто от него не слышал. Гийом в приступе застенчивости ретировался на каменный подоконник уцелевшего окна. Без стен и комнаты, оправдывавших его существование, заостренная готическая рама смотрелась довольно нелепо. Сидеть было холодно, и Гийом подсунул под себя ладони. И тут почувствовал кончиками пальцев какую-то насечку на камне. Он встал, пригляделся и обнаружил крохотную башенку с зубцами – такую же, как на указанной Мерлином плите. Это его озадачило, и он отступил на шаг, чтобы лучше рассмотреть подоконник. На первый взгляд, ничего необычного: прямой, гладкий, гранитный. Если бы не высеченный в основании полумесяц, был бы обычной гранитной плитой. Гийом решил проверить, что под ним, и встал на колени.

– Прячете голову в песок, капитан? – пошутил Тибо.

Но капитан не ответил. Под подоконником он обнаружил бронзовую пластину с маленькими отверстиями. Если это вентиляционный ход, сможет ли знаменитый нос что-то учуять?

Мерлин не уставал удивлять.

– Кожа. Пес… собачья шерсть, жженый воск, ламповое масло…

Гийом не верил ушам. А перечень все продолжался: «железо, миртовый ликер, женские духи…»

– Женские? – прервал Тибо.

Парфюмер распрямился. Даже стоя на коленях, он гордо выпятил грудь: еще один из его ароматов.

– «Нежная голубка», сир.

– Силы небесные!

– Нет, сир, «Нежная голубка».

– «Нежная голубка»! Вот уж чего не ожидаешь найти в Северном крыле!

– Жизнь полнится чудесами, ваше величество.

– Вы сами настоящий волшебник, мэтр Мерлин.

– Ваше величество льстит мне понапрасну.

Парфюмер вернулся к делу и вскоре заключил:

– Это все.

Тибо стал ходить взад-вперед от гранитного подоконника до пемзовой плиты. Когда Северное крыло еще было цело, они располагались в разных комнатах. Однако и там и там были изображены одинаковые башенки. Учитывая стиль Флорана по части загадок, между ними должна быть связь.

– Пластина из бронзы, металла очень плотного, тяжелого… – раздумывал Тибо. – Плита из пемзы, пористого, самого легкого камня… Возможно, они одного веса. Бьюсь об заклад, тут снова система грузов.

Он прервался, потому что садовник вернулся с киркой, мотыгой и его двоюродным братом Филиппом.

– Король, мой дорогой кузен! – воскликнул юноша баритоном. – Что у тебя тут за тайное общество с утра пораньше? Бенуа говорит, ты увлекся археологическими раскопками? И… Ох! Это не сон? Мэтр Мерлин, собственной персоной!

– Все верно, господин Отой, собственной персоной, – холодно приветствовал его парфюмер.

Филипп был одним из его лучших клиентов. Он предпочитал духи с мускусными нотками для себя и с фруктовыми для любовниц.

– Сочиняете аромат для нашего короля, мэтр Мерлин? Мхи и обломки?

Филипп посмеялся, радуясь, что удачно сострил, и его серебряные зубы сверкнули в розовых лучах зари. Садовник топтался возле него на мокрой траве и ждал вердикта по поводу кирки с мотыгой. Тибо отослал его за фонарем и разъяснил Филиппу:

– Наш друг Мерлин интересуется грибами, которые произрастают на развалинах. Ничего такого, что может тебя увлечь, Филипп. Иди лучше поспи еще, час для тебя слишком ранний.

– Иными словами, мне здесь не рады. Не волнуйся, кузен, я вас уже покидаю.

Филипп изобразил подобие реверанса и оскорбленно удалился. Хоть он и был членом королевской семьи, но никогда не чувствовал, что его ценят как подобает. Тибо ни малейшего значения не придавал положению человека и предпочитал общество конюха обществу двоюродного брата. Да и все его окружение было каким-то неказистым: стражники уродливые, жена черная, посыльная – оборванка. Филипп же, напротив, понимал, как много значит внешность. Он был красив, знал это и этим пользовался, покоряя сердца придворных дам. Иллюзий он не строил: стоит ему постареть, и удача от него отвернется. И потому старался урвать побольше и сразу.

Парфюмер смотрел ему вслед, отряхивая костюм. Филипп виделся ему человеком пустым и манерным, как и (увы!) немалое число его клиентов.

– Вам не по душе мой двоюродный брат? – спросил Тибо.

– Что ж, сир… Скажем так, у него тонкое чутье на веяния моды… Однако, не желая показаться нелюбезным к вашим родным, должен все же признаться… иногда от него свербит на душе, как в носу от перца.

На этих словах Мерлин сделал глубокий вдох и медленно-медленно выдохнул, как-то разом осунувшись.

– И правда, сделайте перерыв, мэтр Мерлин, – смилостивился Тибо, – Бенуа прав, вы ведь даже не завтракали. Я пошлю за вами, как только мы разгадаем секрет этого механизма.

Тибо призывно махнул Симону, который все еще дежурил возле кухни. И попросил его сопроводить Мерлина в столовую, а затем тут же вернуться. Почти сразу явился садовник с зажженным фонарем и, отдав его, ушел наконец заниматься смородиной. Тибо с Гийомом остались озадаченно стоять вдвоем посреди развалин.

Если это система грузов, то пластина с плитой явно подвижны. Однако пемзовая плита не поддавалась. Что до спрятанной под низким подоконником пластины, осмотреть ее толком они не могли – не хватало места. Тибо подумал, что им не помешала бы Сири, раз она пролезала и в кошачью дверцу, и в дымоход, но вдруг заметил идущего с Сумеркой на плече Лисандра. А он все такой же худой…

Разумеется, звать его под землю он не собирался, поскольку где туннель, там, возможно, и Жакар с луком и стрелами. Тибо и сам не станет спускаться без Симона. Но мальчик может помочь им проверить, сдвигается бронзовая пластина или нет.

Как ни был худ Лисандр, под подоконник он протиснулся с трудом. Он оказался в позе эмбриона: колени прижаты ко лбу, так что даже дышать трудно. Однако старания его были не напрасны, поскольку оказавшись на пластине целиком, он вдруг