- Милая моя, - почти шепотом прошелестела старушка, - я вижу много боли в твоем сердце. Отпусти ее, она не нужна. Поблагодари всех, кто ее тебе причинил, за опыт, за закалку твоего характера, за то, кем ты стала, но не держи груз обид на сердце. Что было, прошло. Не цепляйся за старое, не пестуй боль, они были даны тебе уроком. Усвоила, отлично, учись жить дальше. Послушай старую и мудрую Зою, все в этом мире есть любовь. И даже тот, кто делает больно тебе, вот так неправильно кричит о нехватке любви. Его по-другому не научили ее проявлять. Вот так все просто.

Я внимательно слушала слова этой женщины, повидавшей на своем веку море радости и горя, но не утратившей веру в любовь и красоту человеческой души. От нее исходила такая родная и теплая волна поддержки, мудрости и тихой радости за своих соплеменников, что те камни памяти моих обидчиков, которые я носила с собой больше половины жизни, рассыпались прахом. На глаза моментально навернулись слезы и я от души расплакалась, отпуская все неприятности и горести, что занозами сидели в моей душе.

Бабушка обняла меня по-домашнему тепло и с любовью, вложила в руки кружку с горячим отваром и принялась не спеша рассказывать о детстве моих мужей-сорванцов, которые не давали покоя всей стае своими выходками и проказами. Мы то смеялись вместе, то плакали от комичности ситуаций, а потом долго молчали, взявшись за руки. Сама не заметила, как задремала на жилистом, островом плече своей практически родственницы.

- Благословляю, - тихо шепнула старушка, аккуратно переместив мою голову на свод норы и оставляя на лбу еле ощутимый поцелуй.

Разбудил меня шелест ветвей и дуновение свежего ветра. Девчонки спали, прижавшись ко мне и свернувшись клубочками под большим шерстяным пледом, пахнущим травами. На душе разливалось спокойствие и умиротворение. Уверенность в своих мужьях я ощущала буквально физически, что придавало невероятное количество сил.

В узкий вход протиснулась сперва одна знакомая голова, а потом вторая. Усталые, но счастливые лица моих мужчин вызвали ответную улыбку и невероятное количество нежности. Смогли. Они отстояли свое право на жизнь, любовь и семью!

Девочек вытащили прямо в пледе, а я напоследок оглянулась в поисках нашей приятной собеседницы, но не нашла ее. Чашек не было, следов очага тоже. Только плед, которым укрывались дети, служил напоминанием, что мне все это не почудилось.

- Спасибо, Зоя, - тихо произнесла, выныривая из пещеры, и попадая в самые надёжные и любимые объятия в мире.

Рихард

Мы кожей ощущали волнение и тревогу нашей пары. В миг, когда началась стрельба, наши мысли стали едины, единым был и страх. Аня молилась за нас, за детей, за будущее. Сильная девочка, ради нее стоит и сотню раз бороться и тысячу.

Мы с братом предусмотрели вариант развития и такого сценария. Три самые лучшие волчицы должны были отнести девочек в самое неприметное укрытие, где точно не будут искать человеческих самок -  в старое логово лесных волков. Эта часть леса не нравится оборотням, слишком много бурелома, а так же отголоски древней магии. Будем молится всем богам, чтобы она защитила моих девочек.

Михаэль

Стреляли из трех точек. Пули свинцовые с каплей серебра, чтобы дольше кровило и место ранения не затягивалось, ослабляя таких, как мы. Легкий теплый ветерок принес запах псины. Откуда?

И тут в голове сложился совершенно четкий пазл. Один из глав южной стаи был замечен в не очень чистых делишках с людьми из правительства. Разведка донесла, что он крупно просчитался в двух последних сделках на поставку топлива, растратив первый транш и не может покрыть убытки. А судя по сумме контракта, покрывать будут его пра-правнуки, впахивая с самого рождения и до девяносто девяти. Альберт Лисер всегда был не чист на руку, проворачивая мутные схемы и заводя активные знакомства с оборотнями-одиночками. Такие не придерживаются ни принципов, ни кодекса чести.

А тут как раз наш срок, возможность откусить большой кусок сладкого прибыльного региона, расширить территорию влияния и поставить на место зарвавшихся щенков, то есть нас с братом.

Принюхавшись еще раз, уловил запах мужского пота, казарменных сапог, который пытался замаскировать состав с собачьими ферментами, сбивая нас с толку.

- Вот так ты легко продался человечкам, - гневно рыкнул я, вспоминая настойчивые попытки пропихнуть контракт по поставкам нефти из Предальпийского месторождения, находящегося на нашей с братом территории. Еще два года назад он показался мне мутным. Чуйка вопила о подставе. Юристы отследили подводные камни в схеме перепродажи и отозвали сделку. Много крови попили федералы в попытках продавить меня, угрожая жизнью и здоровьем всей стаи. Но не зря я младший брат Альфы. Да, такой жажды власти не имею, но свой бизнес строю твердой рукой. Рычаги влияния у нашей стаи огромные, поэтому перекрытие поставок продовольствия, оружия и того же топлива я Австрии обеспечил ровно на сутки. Под моим контролем водохранилища и больше половины площади посевных угодий. Легко припугнув зарвавшихся лбов у власти парой часов полной остановки деятельности Цвентендорфской атомной станции в купе с полной остановкой поставок по всем ключевым направлениям, угрозы требования были сняты, а в аппарате управления у меня появились свои люди.

- Его здесь нет, - моментально прочел мысли брат, - я прикрою, оборачивайся и вспоминай запах.

Возобновлять в памяти его не требовалось. Вонь лжи и мерзотности я уловил в этом шакале еще в первый миг знакомства. Тело покрыла дрожь всего на долю секунды и перед глазами встала картина другого мира. Яркие краски не резали взгляд, а наоборот, смягчились, но вот острота зрения выросла в несколько раз. Тонкий нюх, натренерованный годами военных действий нюх, моментально уловил еле различимый шлейф. Сволочь приходила сюда давно, дня четыре назад, проверяла места.

На секунду в моей голове вспыхнул разряд, я аж пригнулся, но затем страх моей Анечки, которую я ощущал всеми волосками своей шерсти, бесследно пропал. “Укрыли”. Эта мысль отпустила абсолютно все эмоции и перед глазами начал формироваться образ:

Сумрачный влажный лес, тощий волк трусливо ступает лапами по вязкой земле, принюхивается, обходит территорию, порыкивает еле слышно. Видно, что задуманное ему нравится. Поджимая хвост и надеясь, что дождь скроет запах и следы, он уходит вдоль дороги на восток.

Подсознательно встаю на лапы и несусь в этом направлении. Чуйка ведет меня на восточный мыс, где уже через пяток километров виднеются следы от шин. Гад сидит в машине, окружённый парочкой телохранителей из людей и тремя волками. Подхожу с подветренной стороны, ступая мягко и совершенно бесшумно. Ни у одного не дернулся даже мускул. Не заметили. А зря. Плохо тренировал своих прихвостней Альбертушка. Плохо.

Занимаю позицию позади амбалов, что охраняют машину главаря, стоя между ней и еще парочкой таких же внедорожников. Шерсть на загривке моментально поднимается. Медлить нет резона. Четкий прыжок сильными лапами и минус два. Сидящие в машине даже не догадываются. Выдох, вдох,  и на лапах вырастают стальные когти. Достаточно одного взмаха, чтобы дверь машины отлетела в сторону, а перед мордой замаячило дуло.