Ей Надя это часто повторяла. А Лешик засыпал и просыпался с этой фотографией. Сомнительно, чтобы теперь он не узнал Алексея.

- Солнышко, - не глядя на Лешу, Лена присела на колени перед сыном, - беги к себе, карапуз, посмотри мультики, - она нежно погладила его лобик. - Ты не голодный? Может что-то принести?

Но ребенок только покачал головой, выглядывая из-за нее, чтобы посмотреть на Алексея. Но, не спорил, послушно пошел в детскую, хоть и оглядывался три раза.

Вот только, надолго ли он такой покорный? Ее сын отличался своеволием и собственным взглядом на вопросы норм детского поведения. Однако Лена старалась не сильно ломать его характер требованиями и ограничениями. Да и детский психолог в их садике, был убежден, что дело в немного другом типе мышления. Как и его отец - Лешик был левшой, и ее убеждали, что левши - мыслят немного иначе. А Лена не спорила, ей это было известно, как никому.

Поднявшись с пола и проводив сына глазами, Лена подошла к журнальному столику, за которым и расположился Алексей.

Он посмотрел на нее, со странным выражением, кивнул, когда увидел диск, но никак не прокомментировал то, что Лена отправила сына в детскую.

Ей до сих пор не было ясно, что он думает по поводу Лешика. До сих пор не верит? Или просто не желает думать об этой проблеме? Планирует уйти и забыть, что что-то иначе, чем он считал эти три года?

Неуверенно облизав губы, Лена подошла ближе и протянула ему диск.

- Вот.

- Да, спасибо, - Алексей улыбнулся, - у тебя слетела операционная система, ее надо переустановить. Я постараюсь восстановить все, что было на диске. Должно выйти. Но…, - внезапно, Леша нахмурился и перехватил ее правую руку, в которой Лена держала диск. - Лен, ты вчера ударилась? Почему не сказала?!

- Нет, не ударялась…, - она растерялась от такой резкой смены темы и удивленно моргнула.

С чего он решил, что Лена ударилась? Да еще и нахмурился, словно имел какое-то право ее отчитывать.

Но Алексей, не обращая внимания на ее недоумение, недовольно скривил губы, вынуждая ее вывернуть предплечье, поворачивая к свету и начал пристально рассматривать кожу на внутренней поверхности. Сплошь покрытую свежими синяками разных размеров.

Черт! Лене захотелось выругаться, но вместо этого, она стиснула зубы крепче и попыталась высвободиться.

Не тут-то было. Алексей и не думал давать ей свободу.

- Тогда, что это? - он провел пальцами по ее коже, словно хотел показать предмет своего беспокойства.

Ох! Лена с шумом втянула воздух от этого мягкого, осторожного, но вместе с тем, дразнящего прикосновения его длинных и нежных пальцев. И снова облизнула губы.

Теперь, после этого, придумать достоверную отговорку, казалось почти нереальной задачей. Мысли разбежались, а все внутри сжалось в тугой, дрожащий узел.

- Тебе надо было сказать об этом, - Леша снова приблизил ее руку к своему лицу, рассматривая, чуть сильнее придавил, словно провел наличие переломов. - А вдруг там трещина? Или перелом. Надо было рентген вчера в больнице сделать…

- Я не ударилась! - не выдержав внутреннего напряжения, его неясной заботы и своего непонимания происходящего, Лена едва не прокричала это. Но вовремя спохватилась, не желая пугать сына, который, без сомнения, подслушивал под дверью комнаты.- А это…, - ей, все же, удалось забрать у него руку, - прости, Леша, но я не думаю, что мое здоровье - твое дело.

С этими словами, в которых ей так явно не удалось скрыть давнюю обиду, Лена бросила диск на диван, возле Алексея.

А сама, отвернулась, прижимая дрожащие руки к горящим щекам. Он что, считает, что имеет право просто придти и лезть ей в душу, давая непонятную надежду, ломая то, что ей так сложно досталось, и это при том, что и не позвонил ни разу за эти годы?!

Судя по упрямому выражению, появившемуся в синих глазах, именно так Леша и считал.

Что же ей делать? Как справиться с этим?!

- Прости, - его голос, тихо прозвучавший за ее спиной, казался виноватым. Лена неуверенно повернулась через плечо, глядя на Лешу. - Ты права, я не имею права тебя ни о чем спрашивать…, - он чертыхнулся сквозь зубы и крепко сжал губы. Взял диск, который она отбросила, вставил в дисковод компьютера, а потом, словно не выдержав, хрипло добавил, - но это, не значит, котенок, что меня не волнует твое здоровье. И мне не надо для этого твое разрешение.

Он вскинул голову, глядя ей прямо в глаза, и так крепко сжал челюсти, что желваки заиграли на его щеках.

А Лена…, она и сама не замечала, что отступает, прочь, назад, подальше от того, что так больно резало душу. И невольно, качала головой, словно в отрицании.

Но, осознав, что делает, она замерла, закрывая глаза и сжимая пальцы. Постаралась спокойно вдохнуть-выдохнуть, а потом, словно не услышала, что Алексей только что сказал, непринужденно улыбнулась и спросила:

- Ты кофе будешь?

Алексей скривил губы в странном подобии усмешки, наблюдая за тем, что она делает. Но воздержался от комментариев. Кивнул.

- Конечно.

- Хорошо, - Лена решила провести все это время, как можно дальше, и планировала использовать любой повод, чтобы сбежать из залы. Потому, сейчас она просто займется приготовлением кофе.

Кивнув на его согласие, она быстро вышла из залы. Но все равно, услышала, как он тихо прошептал: "не убежишь, котенок, не сегодня".

Лена вздрогнула. Но не обернулась. Не подала виду, что расслышала, что бы это, черт побери, не значило…

Алексей вздохнул, наблюдая, как Лена, не оборачиваясь, уходит из комнаты.

Что тут скажешь?

Он, в самом деле, утратил право что-то спрашивать, после того, как поверил брату, после того, как позволил ей в прошлый раз уйти, вот точно так же. Не останавливая.

Хотя, нет, он пытался ее догнать тогда, только спохватился поздно, звал, но Лена не обернулась даже, а когда Алексей выбежал на улицу - ее уже нигде не было. Он тогда полрайона оббегал, но не смог найти. И трубку она не брала…

Тихо выругавшись, Леша прижал пальцами глаза. Хотелось курить. Но он отогнал это желание.

Вот сейчас запустит установку и пойдет к ней на кухню, наконец-то все расскажет. Спросит, только не так, как тогда, когда почти обвинил в измене, а осторожно. Попросит объяснить…

Только, захочет ли она, после всех этих лет, рассказать?

Он до боли сжал переносицу, прогоняя воспоминания, не желая помнить, как Витька пришел к нему несколько лет назад, заглядывая в комнаты, непонятно хмыкая, а потом, с насмешливой, издевающейся улыбкой, спросил, куда Лена пошла?

Если бы Леша знал, чем это все закончится - выгнал бы его, и запретил бы вообще, к дому приближаться. Но тогда, он был слепым идиотом, и не видел очевидного. Не замечал, что нужен Витьке только как источник денег. А потому, верил в искренность заботы и беспокойства. А Лены не было…, некому было ему в тот момент глаза открыть.