За дверью несколько раз хрипло гавкнули, и затем раздался низкий внушительный голос:

— Кто это пожаловал с утра пораньше?

— Это я, Леонид! — проговорил Маркиз почтительно. — Я звонил Ивану Францевичу, он меня ждет!

Дверь открылась с гудением и лязгом, как люк подводной лодки.

Перед Леней предстал мощный старик с густыми сросшимися бровями, мощными покатыми плечами и длинными волосатыми руками — телохранитель и личный камердинер Миллера, известный всем как Парфеныч. Рядом с ним стояла, негромко рыча, огромная кавказская овчарка по имени Шторм.

Парфеныч видел Маркиза далеко не первый раз, тем не менее он внимательно оглядел его и даже провел руками по Лениной одежде, проверяя, нет ли у него оружия. Ведь он (вместе со Штормом) отвечал за безопасность хозяина, и Миллер чувствовал себя за ним как за каменной стеной.

Надежность Парфеныча Миллеру довелось проверить в «лихие девяностые», когда старого уже тогда ювелира попыталась подмять под себя знаменитая тамбовская группировка. Несколько здоровенных качков заявились к Ивану Францевичу, чтобы сделать ему предложение, от которого он не смог бы отказаться. Остановились перед дверью, совещаются, как им ловчее внутрь попасть. А тут по лестнице поднимается Парфеныч. В магазин он выходил, за капустой и другими овощами. Остановился, спрашивает: «Ребятки, а вам чего здесь надо?»

Он, конечно, мужик крупный, но уже тогда был сильно немолодой, поэтому тамбовские его всерьез не приняли. Ну, поднимается по лестнице какой-то старый хрыч с авоськой. Говорят ему: «Проходи, дед, не ищи неприятностей на свою лысую башку».

Парфеныч нахмурился, взял двоих братков за шкирки и друг об друга стукнул, как котят. Они сомлели, а другие потянулись за стволами. Только пока они разворачивались, Парфеныч авоськой с капустными кочанами размахнулся и еще двоих тамбовских вывел за скобки. Четверо братков лежат на площадке, думают о вечности. Еще один, правда, оставался, так Парфеныч его за ногу схватил, в воздух поднял и вниз по лестнице запустил, ступеньки считать. Тот браток по ступенькам прокатился, сознания, правда, не потерял, но боевой дух начисто утратил. Спрашивает Парфеныча из последних сил: «Ты кто, дед?»

А тот ему отвечает: «Да я у Ивана Францевича на кухне помогаю».

Тамбовские подумали: если у него повар такой боевой, какая же у него охрана? И оставили ювелира в покое.

Квартира у Миллера была без евроремонта, обычная старая петербургская квартира, заставленная тяжелой старинной мебелью. Иван Францевич не уважал новомодные навороты — навесные и натяжные потолки, сложную подсветку, искусственные облицовочные материалы. Он говорил, что достаточно прожил на свете, чтобы не гнаться за модой.

Пройдя по полутемному коридору, Маркиз постучал в дверь, за которой располагался кабинет старого ювелира.

Здесь тоже все было старомодным, основательным и слегка провинциальным — тяжелая, темная дубовая мебель, выцветшие обои, потемневшие от времени картины девятнадцатого века, в основном портреты пожилых помещиков и их жен.

Иван Францевич приподнялся из-за стола навстречу Лене.

— Здравствуйте, Леонид! — проговорил он приветливо. — Давненько вы ко мне не заглядывали! Что нового?

Обменявшись со стариком обычными любезными фразами, Маркиз положил перед ним на стол злополучные часы:

— Что вы можете о них сказать? Представляют ли они какой-то серьезный интерес?

Миллер придвинул бронзовую настольную лампу, достал из ящика стола старинную лупу и принялся внимательно изучать часы. Леня терпеливо ждал, не отвлекая его от работы. Он знал по себе, что специалисту нельзя мешать.

Наконец ювелир отодвинул часы, убрал лупу в ящик и поднял глаза на Маркиза.

— Леня, что конкретно вы хотите от меня услышать?

— Я бы хотел узнать, насколько ценные эти часы. Скажем, могут ли из-за них убить человека?

— Леня, вы знаете, я всегда отвечаю за свои слова, поэтому никогда не пытаюсь судить о том, в чем не разбираюсь.

— Но это ведь как раз по вашей специальности… — начал Леня.

— Вовсе нет. Я действительно разбираюсь в драгоценных камнях, в огранке бриллиантов, не спутаю голландскую розу с обычной бриллиантовой огранкой или с «маркизой», топаз с раухтопазом, но часы, часы, Леня, — это не мой профиль. Как золотое изделие они не представляют собой ничего особенного, красная цена им — пять-семь тысяч долларов, а как часы… это вам лучше обратиться к узкому специалисту. Возможно, это какой-то редкий экземпляр, работа знаменитого мастера или что-то в этом роде. Я бы посоветовал вам поговорить с Константином Соловушкиным.

— А где его найти, этого Соловушкина?

Миллер достал из того же ящика стола записную книжку (он не доверял современной технике и нужные телефоны записывал на бумаге), пролистал ее и записал на листочке номер мобильного телефона.

— Вот вам телефон Константина, можете сослаться на меня.

Леня поблагодарил Ивана Францевича и покинул его квартиру.

Парфеныч со Штормом проводили его до самых дверей.

Выйдя на улицу, Леня достал мобильный телефон и набрал номер часовщика.

— Это Константин? — спросил он, услышав немного задыхающийся мужской голос.

— Ну, допустим, Константин! — отозвались в трубке, и голос заглушили какие-то странные звуки — скрежет, треск и скрип.

— Константин! — попробовал Маркиз прорваться сквозь этот шум. — Можно с вами поговорить?

— Поговорить? — переспросил голос в трубке. — О чем?

— Ну, я хотел бы показать вам часы…

Из телефонной трубки снова донесся непонятный скрежет.

— Не раньше пятнадцатого февраля! — отозвался наконец человеческий голос, прорвавшийся сквозь шум.

— Пятнадцатого февраля? — удивленно переспросил Леня. — Но сейчас же еще сентябрь! Нельзя ли немного пораньше?

— Раньше у меня все время расписано. — Константин чем-то пошуршал и затем проговорил снисходительно: — Ну вот, кажется, я действительно смогу выкроить вам время пораньше…

— Когда? — оживился Маркиз.

— Двенадцатого февраля, но вам придется приехать ко мне в половине восьмого утра. У меня будет для вас сорок минут.

— Какая досада… — протянул Маркиз. — Я не могу ждать так долго…

— Ну, это уж ваши проблемы! — сухо отозвался Константин. — А сейчас, извините, я занят!

— Но мне посоветовал обратиться к вам Иван Францевич Миллер…

— Что?! — Голос в трубке стал гораздо приветливее. — Вас направил ко мне Иван Францевич? Что же вы сразу не сказали?!

— Я просто не успел!..

— Ну, в таком случае… вы могли бы подъехать прямо сейчас к Думе?

— К башне на Невском? — уточнил Леня.