— Девушки, тыкать пальцем не обязательно, это не культурно. И извольте представиться, а то получается вы в курсе, кто я, а вас мне никто не представил, — будь я на десять лет моложе, я бы конечно оттаскала этих трех за волосы, но сейчас чувствую себя, как престарелая бабушка с внучками.

— Жесть, — зависает одна из девушек.

— О чём базар? Не куя не поняла, — маленькая хлопает глазами, засовывает руки в карман, стараясь произвести на меня грозное впечатление.

— Шмара, ты в пролете, мальчик занят, все усекла? — наседает на меня та, что покрупнее и пострашнее.

— Ну, девушка, шмара — это скорее вы, а не я. А мальчик уже давно не мальчик и не «мужчинка», как его назвала прошлый раз Алена, — смотрю на девушку и понимаю, что она сейчас в тему не въезжает. — И если выражаться по вашей фене, то вы девочки сейчас понтуетесь передо мной, но боюсь, скоро у вас случится облом.

Их лица вытягиваются, а я уже вижу, как к нам приближается Пашка.

— Что за сборище, — рявкает на девок Паша. — Алена, ты почему не в школе! Брысь отсюда! И чтоб больше я тебя не видел здесь!

— Я к дяде приходила, — Аленка смотрит на свои башмаки, понуро повесив голову.

— Я сказал брысь! — орет на них Паша, те зыркают на меня глазами и исчезают. — Чего он хотели?

Паша смотрит на меня с недоумением, и правда, о чём взрослая тридцатилетняя женщина может говорить с пацанками.

— Да вот, твои невестушки хотели мне войну объявить, — смеюсь я.

А сама вспоминаю, как неделю назад подралась с фифой Ярослава. Прошла всего неделя, а как все вокруг меня поменялось, и поменялась я сама.

— Какие невестушки, это же дети, — удивляется Паша.

— Паш, они уже женщины и предъявляют на тебя права, — теперь я над Пашкой смеюсь, в современном мире детки быстро взрослеют.

— Я не педофил? У меня на таких малолеток даже не встанет, — хмурится Пашка. — Надо Михалычу сказать, чтобы свою племяшку гнал отсюда поганой метлой.

— Твой Михалыч, я так думаю, и приглашает свою племянницу сюда, ты же мужик холостой, обеспеченный, надо к рукам прибрать.

— Да ты что, Анжелка, мне тридцать два, я для этих мокрощелок старик.

— Походу нет, — смеюсь я.

Мы едем домой. По пути обсуждаем текущие дела. И мне кажется, что мой мир устаканился, и завтра все будет хорошо, но следующий день приносит сюрпризы.

Глава четырнадцатая

На следующий день меня будет звонок от матери. У нас шесть утра. Спросонья ничего не могу понять. Отбиваю звонок. Но она продолжает названивать. Приходиться ответить.

— Слушаю, — мой голос глухой и недобрый.

— Анжела, что за фокусы ты выкидываешь, мне звонил Роберт…

— Идите вы со своим Робертом в опу! — и сбрасываю звонок.

Но проходит несколько секунд и звонок раздается вновь. Я не буру трубку минуты, вторую, третью, а потом не выдерживаю.

— Да, — ору я, и рядом начинает шевелиться Пашка.

— Как ты разговариваешь со своей матерью, — орет Дарья Владимировна в трубку.

— А ты мне не мать! — рявкаю и понимаю, что проговорилась. Не хотела. Ведь решила, что потяну время. Но случилось.

В трубке возникает пауза, а потом тихий вздох.

— Тебе Аглая рассказала, — тихо спросила та, что когда-то считалась моей матерью.

— И да, и нет, я проверила документы и нашла свидетельство о рождении, — уже спокойно говорю я.

— Анжелика, ты должна нас понять, мы же хотели быть хорошими родителями, мы заботились о тебе, не отдали в детский дом, — бормочет моя мать.

— Вы не отдали меня в детский дом, потому что за мной есть наследство, — обрываю ее бормотание. — Роберт проговорился, что отец отдаст ему мои деньги.

— Он, наверное, имел ввиду твое приданное, — как-то неуверенно сказала Дарья Владимировна.

— Нет, у отца подрастает сын у его любовницы, весь бизнес будет передан ему, — это тоже слова Роберта.

— С-с-сы-сын? Ах, он паскуда! Кобель хренов! Я ему его причиндалы то откручу, — орет в трубку Дарья Владимировна. — Сука он! Значит, говоришь, бизнес на сына перепишет! А вот хрен ему! Родила ему голодранка, вот пусть сама и кормит! Анжелка, он от твоего имени написал завещание на себя, дуй в контору к Абрамовичу. Дмитрий улетел сразу в Россию, как только ему позвонил Роберт. Или тебя замуж выйти заставят за него, либо тебя уберут.

И мать сбрасывает звонок. Ну что? Значит, мы с ней в одной лодке! Теперь у моего папочки будет еще один противник. А уж мамочка вцепится так зубами, что только с челюстью оторвать можно будет, хватка у нее, как у бультерьера.

Завещание!? Есть какие-то деньги, которые мой папаша не хочет терять? В случае моей смерти он как отец и так бы все унаследовал? Или есть подвох? И о какой сумме идет разговор?

Сна ни в одном глазу. И иду на кухню и варю себе кофе. Утро. Контора у Марка Абрамовича начинает работу с десяти часов. Так что у меня есть еще время.

Посылаю в интернет запрос «как приготовить омлет». Просматриваю ссылки. Даже нахожу видео. Пробую приготовить. Первый выбрасываю в мусорное ведро. Сгорел. Второй пробую и понимаю, что забыла положить соль, а низ его тоже получился в виде зажаренной корки. Выбрасываю. И третий у меня наконец получается. Уф! Есть чему порадоваться.

Пашка ест и нахваливает, вот только я этот тоже недосолила. Но моему мужчине нравится.

— Что ты задумала, Анжелика, — вдруг спрашивает он сразу после завтрака.

— Ничего, — он пока не в курсе моего разговора с матерью.

— По глазам вижу, — давит Пашка. — Я твою натуру знаю.

— Паш, ничего такого…

— А-ан-желллллл, — ой Пашку не проведешь.

И мне приходится рассказать все, что очень напрягает Пашу, я даже вижу, как по его щекам желваки перекатываются.

— Анжел, ты, конечно, меня извини, но тут, по-моему, явная угроза твоей жизни. Просто так никто завещание липовое на себя любимого составлять не будет.

— Я хочу съездить до нотариальной конторы.

— А кто нотариус?

— Марк Абрамович Мехельсон, в этой конторе отец все документы оформляет.

— А ты уверена, что тебе выдадут этот документ?

— Еще как покажут, или я не Анжелика! Скандалы я умею закатывать.

— Я еду с тобой и это не обсуждается.

— Паш, у тебя работа.

— Не обсуждается, Анжелика, а то ты все время попадаешь в нехорошие ситуации.

К десяти мы подъезжаем в нотариальную контору.

Дубовые солидные двери, ручки с позолотой. Внутри секретарь за солидным столом. Кресла для посетителей. Контора дорогая только для очень состоятельных клиентов. Здесь