Над планом «Барбаросса» немецкие генералы и штабные офицеры работали полгода, а один человек аналогичный документ мог составить и сочинить за одни сутки?

Почему сочинить, а не записать по памяти? Потому что по частям первой половины показаний, введенным в научный оборот, можно сделать однозначный вывод, что они были сочинены по ходу написания, а не записаны по памяти, на что указывают, в частности, многочисленные вставки и правки. А «План поражения» еще и требует использования большого количества дополнительной информации, в том числе цифровой…

И последнее: если за сутки нет возможности не только подобное сочинить, но даже написать такой объем текста от руки, то возникает закономерный вопрос: как и кем все это было сделано?

«План поражения» заявлен как отчет «центра антисоветского военно-троцкистского заговора» о своей изменнической деятельности. Он должен был пояснить, каким образом «заговорщики» в тесном сотрудничестве с германскими и польскими Генштабами и разведками собирались обеспечить поражение СССР в войне. По своему содержанию «План поражения» представляет собой рассмотрение различных сценариев начала войны. В нем содержатся оценки целей и планов сторон (в первую очередь Германии) как в общестратегическом, так и в оперативном отношении, прогнозы соотношения сил сторон (как с точки зрения состава коалиций, так и с точки зрения численности армий), оценки будущих театров военных действий, а также наметки первых операций будущей войны, которые наложены на советские оперативные планы прикрытия. Проигрываются возможные варианты начала войны на нескольких направлениях, в первую очередь на Белорусском и Украинском фронтах. При этом документ все время ссылается на апрельскую военно-стратегическую игру 1936 года в Генштабе.

Во все это и вставлены «чистосердечные признания» о «вредительстве» и «измене», которые, при внимательном прочтении, вызывают по меньшей мере вопросы. Лишь несколько частных примеров.

Из «Плана поражения»: «Вместе с тем я считал, что если подготовить подрыв железнодорожных мостов на Березине и Днепре, в тылу Белорусского фронта в тот момент, когда немцы начнут обходить фланг Белорусского фронта, то задача поражения будет выполнена еще более решительно. Уборевич и Аппога получили задание иметь на время войны в своих железнодорожных частях диверсионные группы подрывников. Самые объекты подрыва не уточнялись»18.

Итак, по «Плану поражения» «заговорщики» собирались в случае войны путем диверсий на путях тыловых коммуникаций отрезать ее от источников снабжения. Армия в условиях невозможности подвоза боеприпасов, ГСМ, продовольствия, пополнений воевать не сможет.

Про диверсантов – это правда. В 1930-х годах в СССР, в первую очередь в западных приграничных округах, действительно и диверсантов готовили, и склады минно-подрывного имущества создавали заранее. Об этом много раз рассказывал впоследствии знаменитый партизан-диверсант, «дедушка русского спецназа» И. Г. Старинов: «Отцом» партизанской школы в СССР по праву считается М. В. Фрунзе. В июне 1921 г. в статье «Единая военная доктрина и Красная армия» он писал: «Если государство уделит этому (подготовке к ведению партизанской войны. – Примеч. авт.) достаточно серьезное внимание, если подготовка этой «малой войны» будет производиться систематически и планомерно, то и этим путем можно создать для армий противника такую обстановку, в которой при всех своих технических преимуществах они окажутся бессильными перед сравнительно плохо вооруженным, но полным инициативы, смелым и решительным противником». По Фрунзе, обязательное условие плодотворности идеи «малой войны» – заблаговременная разработка ее плана и создание условий, обеспечивающих ее успех»19. То есть мысль проста и тривиальна – к любой войне надо готовиться заранее. К партизанской – тоже.

И. Г. Старинов рассказывал, как в 1929–1933 годах лично участвовал в подготовке партизанских кадров в пяти специальных школах. Подготовка специалистов в них велась с расчетом превращения их в ходе войны в командиров партизанских отрядов. Готовились партизанские отряды, организаторские и диверсионные группы, способные действовать на незнакомой местности, в том числе и за пределами СССР. Они обучались совершению рейдов и прыжкам с парашютом.

«В городах и на железнодорожных участках к востоку от укрепрайонов насаждались хорошо обученные и снабженные спецсредствами диверсанты-подпольщики. Они были тщательно законспирированы… Учитывая трудности снабжения партизанских сил, особенно в начале войны… мы создавали значительные запасы нужных партизанам средств борьбы на скрытых базах к западу от линии укрепрайонов»20.

По его воспоминаниям, партизанские соединения даже принимали участие в общевойсковых учениях. А в 1932 году в Бронницах под Москвой прошли специальные маневры партизанских соединений.

«Для развертывания в Белоруссии были готовы 6 партизанских отрядов каждый по 300–400 чел. В приграничных городах и на железнодорожных узлах были созданы и обучены подпольные диверсионные группы. На тайных складах под землей заложили 50 тысяч винтовок, 150 пулеметов, боеприпасы и минно-взрывные средства. На Украине подготовили более 3 тысяч партизанских командиров и специалистов. Заложили много оружия, боеприпасов и минно-взрывных средств. Аналогичная работа проводилась в Ленинградском военном округе. Еще в начале 30-х годов командование наших частей и соединений не боялось оказаться в тылу противника. При невозможности пробиться к своим они бы организованно переходили к партизанским действиям»21.

А потом все закончилось: «Но в 1937 году руководители ЦК ВКП(б) заявили, что заблаговременная подготовка к партизанской войне на случай агрессии – затея врагов народа… Репрессиям подверглись почти все офицеры, имевшие опыт и тем более специальную партизанскую подготовку»22.

С горечью вспоминал потом «дедушка русского спецназа» последствия борьбы с «диверсионными группами»: «На моих глазах начало происходить то, чего я так боялся: на всех территориях, куда вторгся враг, принялись наспех формировать партизанские отряды и почти без всякой подготовки забрасывать их в тыл наступающей немецкой армии. Причиной этой спешки было обращение Сталина к советскому народу 3 июля 1941 г., где он, в частности, заявил: «В занятых врагом районах надо создавать партизанские отряды, конные и пешие, создавать диверсионные группы для борьбы с частями вражеской армии, для взрыва мостов, дорог, порчи телефонной и телеграфной связи, поджога лесов, складов и обозов». С профессиональной точки зрения это было безумием. Партизанские отряды надо было создавать до оккупации. Теперь было некому… Если бы кто-то, а не Сталин сказал, что партизаны должны поджигать леса, его сочли бы провокатором. Поджоги лесов были выгодны противнику, но не партизанам… После выступления Сталина стало стремительно набирать ход скоропалительное формирование и переброска в тыл врага без должнойподготовки диверсионных групп и партизанских отрядов. На подготовку группы выделялось не больше семи дней, а в 30-е годы на это уходило от трех до шести месяцев… 18 июля 1941 г. вышло постановление ЦК ВКП(б) «Об организации борьбы с тылу германских войск»… предлагалось «развернуть сеть наших большевистских подпольных организаций на захваченной территории для руководства всеми действиями против фашистских оккупантов». Но подпольщики могли руководить партизанским движением только в кинофильмах. Подполье было уязвимо, и подпольщики часто сами погибали, если не выходили в расположение партизанских формирований… Итог: к 1 октября 1941 г. на территории Украины были оставлены 738 партизанских групп (примерно 26 тыс. человек) и 191 диверсионная группа. На 1 марта 1942 г. из 1974 партизанских отрядов, сформированных и направленных на оккупированную территорию Украины, имелись данные о боевой активности лишь по 214. На 26 июня 1942 г. на Украине из 778 числящихся партизанских отрядов только 22 действовали (3310 человек). Аналогично обстояло дело в Белоруссии, на северо-западном направлении и в Орловской области. «В июле– декабре 1941 г. погибли около 60 тысяч партизан и диверсантов – примеч. ред.»)23.