Поэтому для тех, кто еще заинтересован в космических путешествиях после всего, что я рассказал, повторю в последний раз: кончайте биться головой в барьер равновесных сил, сквозь который пробиться невозможно. Вам надо приехать к бухте Казуаров, взять лодку, выплыть в бухту и дождаться Того-Из-Шойна. Я помогу всем желающим, и можете не сомневаться, что Пухляк Майерс, когда дело дойдет до него, подтвердит, что вы с Земли, и выполнит все необходимые формальности. Но никаким другим путем на Марс и Венеру не попасть.

Для этого нужна виза.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Это был второй рассказ, с которым Тед Старджон выступил в качестве моего агента. Это ему нравилось (во всяком случае, он так говорил) – и кроме того, он не уставал повторять, что эта история лучше, чем я сам о ней думал. Уж не знаю, что с ней пошло не так в процессе написания. Что ж, с одной стороаны, я пытался прыгнуть выше головы – это в целом о заморочках Тех-Из-Шойна. С другой, перечитывая его, я должен был выбрать между комическим и космическим – как обычно, они все время смешивались. В конце концов, я экспериментировал с «разговорным» повествованием – что я проделал позже с немного большим успехом в рассказах «Берни по прозвищу Фауст» и «Таки у нас на Венере есть рабби!». В процессе написания «Консульства» я имел дело как с незнакомым наречием, так и с незнакомой культурой. Кроме всего прочего, я был тогда Интеллектуальным Бруклинским Евреем, а не что-то там! Я читал только о Новой Англии.

Во всяком случае, редактор «Thrilling wonder» счел этот рассказ хорошей историей. И, согласно журнальным колонкам, читатели были с ним согласны.

Насколько я был им заинтересован? Интерес пришел на ранней стадии учебного процесса. (Но цель была – придумать инопланетно-рыбный движ.)

Написано в 1947 году, опубликовано в 1948-м

Кабинет комиссара Брина не слишком отличался от кабинета любого барона-дипломата в Сэндсторме, межзвездной штаб-квартире Патруля на Марсе. Если ты видел один, решил Вик Карлтон, значит, видел их все; простояв двенадцать лет по стойке «смирно» во время традиционной церемонии, известной как Поцелуй смерти, он действительно видел их все – каждую безупречную беленую кабинку. Уютную, как операционный стол.

Звездные карты на стенах; книжный шкаф с различными космическими справочниками и руководствами; хлипкое жесткое кресло за квадратным жестким столом, а над столом – Список павших разведчиков, имена 563 человек, отдавших свою жизнь Службе; имена 563 погибших из общего числа, 1420.

Однако разведчики были добровольцами, и ежегодно по всей галактике молодые люди надрывали спины и перегревали мозги, чтобы попасть на Службу.

Речь была стандартной. Пожалуй, даже лучше обычного: Брин был новеньким и немного, хм, смущался. Он говорил недолго; превратил Поцелуй смерти в легкий клевок.

Он был таким же высоким и прямым, как и они; максимум на три года старше Вика Карлтона, старшего из троих; и его синяя форма отличалась только нагрудным знаком, золотой звездой вместо серебряной ракеты.

– Латц и О’Лири, вы под командованием Виктора Карлтона, одного из очень немногих людей на действительной службе, чей опыт превышает десять лет. Карлтон, ваши подчиненные с точки зрения психологии, физиологии и образования признаны годными для этой миссии; большего нельзя и желать. Должен напомнить, что Патруль называют гордостью космоса, а разведчиков – гордостью Патруля. Однако могу не напоминать, сколь ревностно следует оберегать эту гордость. Хорошей разведки и удачи. Это все.

Он испустил слабый выдох облегчения и закрыл рот.

Все? подумал Вик Карлтон, когда они отдавали честь и поворачивались кругом к двери. Это только начало. И ты это знаешь, Брин. Опасность и ужас – возможно, смерть, возможно, агония без смерти – официально начинаются после речи комиссара. Тебе следует это знать: шесть месяцев назад ты решил, что с тебя хватит, и уволился с действительной службы на эту непыльную кабинетную работенку. Когда мы выйдем из твоего кабинета, все только начнется.

Затем он подумал: Опасные мысли для командира. Может, Кей права; может, я старею.

А затем он подумал: Брину всего тридцать пять; мне – тридцать два. Помню, как я считал всех комиссаров дряхлыми развалинами, держащимися на силе воле и кучке правил. Но Брину всего тридцать пять! Я точно старею!

Они вышли в коридор и вместе с группой разведчиков, которых готовили для других миссий, направились к лифту. Надели шлемы, оставив поднятыми широкие выпуклые забрала.

– Так держать, О’Лири, удачного полета!

– Ты сам не понимаешь, как тебе повезло, Латц. Неубиваемый Карлтон – вот мой выбор командира для первой миссии новобранца!

– Вы только взгляните на Карлтона, парни. Ему скучно! Что за человек!

– Первый полет – самый трудный, О’Лири. Помню мой!

– Эй, Латц, чего это ты позеленел? По статистике, шансы вернуться одним целым – пятьдесят на пятьдесят!

– В полет, О’Лири, в полет.

Карлтон наблюдал за своими людьми. Сейчас особое внимание следовало уделить О’Лири. Латц еще пылал энтузиазмом после выпуска из академии; может, его и пугало боевое крещение, но возбуждение пересиливало страх. О нем можно не тревожиться, пока не начнется работа; и даже тогда, быть может, его скорее придется удерживать от рискованных порывов, нежели подбадривать. А вот за О’Лири требовалось проследить.

Первый полет всегда был трудным. Вик помнил свой – это было девять, нет, одиннадцать лет назад. Командир, у которого настолько сдали нервы, что он предпочел уйти в отставку и больше не летать; другой новобранец, чья психика так пострадала, что он навеки перебрался в крошечную Патрульную психиатрическую лечебницу на Ганимеде. Какой-то плотоядный мох едва не поймал их; это было жутко. Но Вик оклемался и принял участие в следующей же миссии из Сэндсторма. Нужно было сразу же лететь, иначе твои нервы могли одержать победу.

Само собой, О’Лири не закрывал рта.

– Нам досталась конфетка. Эта планета отличается от Земли всего на три десятых балла.

Остальные заулюлюкали.

– Зато расположена рядом с Дырой в Лебеде! Где обнаружили новую, которая ведет себя как звезда третьей величины, и метеорный поток, летящий со скоростью света! В той части галактики не слышали о Ньютоне! Забирай ее!

– Та область даже толком не нанесена на карты, О’Лири. Быть может, там время схлопнулось и взорвалось, может, там возникла Вселенная. А он говорит – конфетка! Забирай ее себе, меня устраивает планета, отстоящая от Земли на полных шесть баллов, в разумном районе вроде Девы или Тельца.

– Да уж, не обманывай себя, О’Лири. Но вперед, парень, вперед!

– Эй, Латц, так чего ты такой зеленый?

Гарри Латц слабо хихикнул и вытер мокрую ладонь о синий джемпер. Карлтон хлопнул новобранца по спине, помял ему лопатки.