– Товарищ командующий, тех денег, что нам дают по 32-й статье для боевой подготовки с учетом интенсивных стрельб, в том числе учений с боевой стрельбой, не хватает даже для покупки фанеры на мишени. А мы в нашем учебном центре ведь сделали современную учебно-материальную базу. И я подробно рассказал, что там настроено. – Ну ладно! Что написал маршал Баграмян?

– Я сейчас принесу, – сказал Дубин.

– Принесите. А как с районами сосредоточения полка и с выходом по тревоге?

Я начал докладывать, но Дубин быстро обернулся туда и обратно, открыл ту часть формуляра, где была запись, и вручил командующему.

Генерал-лейтенант Баринов прочел один раз, потом, очевидно, перечитал отдельные фрагменты, закрыл журнал, увидел, что это полковой формуляр, подумал, передал его Дубину и объявил:

– Очевидно, мы проведем смотр всех военных городков армии.

Готовьтесь.

Попрощался и уехал.

А через неделю мы получили сразу два приказа командующего армией: первый – с доведением только до командиров частей, в котором с меня снималось взыскание, как объявленное ошибочно, на основании недостаточно проверенных материалов; второй – с доведением до всего личного состава об объявлении смотра всех частей армии. Еще через несколько дней пришла вначале телеграмма, а затем сам приказ командующего войсками Северного военного округа о том, что объявляется смотр-конкурс на лучший военный городок. По условиям этого конкурса каждая дивизия округа выдвигает на смотр один полк. Чувствовалось, что округ перехватил, точнее, погасил инициативу руководства нашей армии, потому что потом пришло устное, через командира дивизии, разъяснение, что коль округ взял это в свои руки, то армия будет только помогать, а не проводить конкурс свой отдельно.

В итоге первые три места в смотре-конкурсе распределились так: первое место – наш 56-й стрелковый полк 67-й стрелковой дивизии; второе место – Бабочинский стрелковый полк 45-й стрелковой дивизии 30-го армейского корпуса (Выборг); третье место – 251-й стрелковый полк 54-й стрелковой дивизии (Кандалакша).

Таким образом, два полка были из нашей, 6-й армии.

А для нашего полка это вообще была великая победа, тем более что вместе с благодарностью командиру полка и его заместителям (персонально) объявлялась благодарность всему личному составу и выделялась значительная сумма денег для приобретения памятных подарков и награждения ими от имени командующего войсками всех отличившихся солдат, сержантов и офицеров полка. Рекомендовалось дать солдатам и сержантам и краткосрочные отпуска домой.

Хотелось бы особо подчеркнуть мудрость наших начальников, которые отмели все наносное по поводу финансовых нарушений и прочее. Конечно, если формально копаться во всех этих вопросах, то можно найти даже в идеальном ведении финансового хозяйства какие-то нарушения. Но важны, на мой взгляд, два момента: чтобы была высокая эффективность и польза для дела, а с другой стороны – чтобы никто не посмел заниматься злоупотреблениями, махинациями, присвоением имущества или каких-либо ценностей.

У нас все было честно, открыто, чисто.

А вот в верхнем армейском эшелоне, как стало нам известно, случился небольшой скандал. В связи с чем родился и приказ об отмене моего взыскания. А через месяц или полтора наши места покинул вначале начальник штаба армии генерал-майор Никитин, а вслед за ним и командующий армии генерал-лейтенант Баринов. Для этого были причины более глубокие.

Командовать армией приехал тоже Герой Советского Союза, как и Баринов, правда, пока только генерал-майор Олег Александрович Лосик. Начальником штаба у него был полковник Иван Ильич Белецкий. Между тем наш полк окреп капитально. Поднялся уровень воинской дисциплины, порядка и организованности. Все это особо благотворно сказалось на боевой и политической подготовке, в целом на боевой готовности полка. Офицеры действовали уверенно. В своей последующей службе мне не раз еще приходилось прибегать к предприимчивости. Такие случаи бывали, но я их опишу кратко. После 56-го стрелкового полка, преобразованного позже в 266-й мотострелковый, я командовал 6-м отдельным пулеметно-артиллерийским полком на полуострове Рыбачий. Когда-то он входил в состав Северного флота, а с его командующим адмиралом флота Андреем Трофимовичем Чабоненко и начальником штаба флота вице-адмиралом Рассохой я был хорошо знаком. Пользуясь этим и зная, что по периметру Рыбачьего было много мелких подразделений флота, я обратился к командующему с просьбой, чтобы он разрешил мне брать в отделе фондового имущества все, что требуется для полка. Командующий флотом такое разрешение дал. Поэтому 12 огромных (152 см в диаметре!) прожекторов с автономными дизельными электростанциями украшали и освещали военные городки полка. В интересах боевой подготовки полка использовалось большое количество различного имущества, начиная с десятков километров различного кабеля. Именно у нас, на Рыбачьем, было построено в полном объеме первое современное стрельбище с мишенями, появляющимися по сигналу на пульте управления с огневого рубежа. Они же падали при попадании. Автором таких мишеней был офицер боевой подготовки подполковник Бакши. Используя неисчерпаемые материальные средства отдела материальных фондов флота и мастерство своих умельцев, мы смогли быстрее всех и лучше всех создать учебно-материальную базу, отвечающую высоким требованиям того времени. Особо важно то, что мы сами могли делать подъемники. Все это обеспечивало боевую подготовку вначале 6-го отдельного пулеметно-артиллерийского, а затем, после его расформирования, – 266-го мотострелкового полка, который прибыл на Рыбачий и которым я продолжал командовать. Способности к предприимчивости пришлось применить и в 61-м мотострелковом полку 131-й мотострелковой дивизии (Печенга). А дело было так. Поскольку у нас, на Рыбачьем, все было в порядке, а после различного рода проверок с выворачиванием «наизнанку» всего полка мы получали только хорошие и отличные оценки, руководство, в первую очередь командующий 6-й армией генерал-лейтенант О.А. Лосик, в порядке поощрения, переводит меня с полуострова на материк – в 131-ю мотострелковую дивизию. Но не в саму Печенгу, а на 112-й километр – в семи километрах от Печенги – в 61-й мотострелковый полк.

Если сравнить этот полк со всеми предыдущими, то в материально-бытовом отношении он был хуже всех, вместе взятых. Да и уровень подготовки не блистал, что вполне естественно, ибо бытие определяет сознание.

И вот представьте такую картину. На единственной дороге из Мурманска в Печенгу, во впадине между голых сопок, прилепился небольшой военный поселок. Никаких ограждений и даже обозначения границ ни вокруг поселка, ни внутри не существовало. Где казарменная зона, где границы парка и стоянки машин, где тыловые объекты, где начинаются жилые дома офицерского состава и т. д. – не разберешь. Поэтому все «расплавилось», стерлось и не имело своего «лица». Отсюда и отношение ко всему и ко всем – и к солдатам, и к офицерам, и к офицерским семьям, и к малочисленному гражданскому населению, и к двум имевшимся лошадям, к