и Ижемская слободки Пустозерского уезда, где до того времени был один общий для обеих слободок староста, выбрали также одного общего для обеих бурмистра. О платеже умолчали.

Присматриваясь к выборам в Пермской земле, наблюдаем обособление от города сельских областных единиц: волостей или частей уезда. В таких деревенских единицах выбираются особые бурмистры. Так, в Кайгородке был выбран особый бурмистр для Кайгородка-посада и особый для Волосницкой волости в Кайгородском уезде. В Соли Камской на посаде избрано было 2 бурмистра. Соликамский уезд подразделялся на два округа: Инвенское поречье и Обвинское поречье, расположенные по притокам Камы, Инве и Обве. В каждом выбраны были особые бурмистры. Округа эти разошлись также между собой и с посадом относительно двойного платежа. Обвинское поречье высказало согласие; посад и Инвенское поречье умолчали. В Кунгуре избраны были 2 бурмистра из посадских людей; кунгурцы изъявили готовность платить двойной платеж. Яренск выбрал 2 бурмистров; относительно платежей яренчане представили пространно изложенные жалобы на оскудение и разорение края, обычные для Поморья: город их Яренск — место малое и скудное, земли плохие, и недороды хлебные бывают почасту, потому что близко студеного моря. От всяких великих скудостей и нужд многие яренчане разбрелись и потому денежные оклады платить им трудно, платят с великим правежом. Отягощены они также и повинностью ямской гоньбы, поддерживая почтовое сообщение с Березовом и Ижемской слободкой Пустозерского уезда, и эта ямская гоньба обходится им в год по 1200 и по 1300 рублей. Кроме того, у них в переписи значатся лишние дворы. В Вятской земле в Хлынове проявилось в выборах бурмистров единение посада с уездом: один бурмистр был избран из посадских людей, другой из уездных крестьян. От двойного платежа хлыновцы отказались, ссылаясь на тяжесть существовавшего уже обложения стрелецкой податью[1190].

Итак, наблюдая Поморский край, мы находим, что только два города — Кевроль, собственно уезд без города, и Кунгур — приняли реформу и согласились на двойной платеж. Два города — Олонец и Каргополь — отнеслись категорически отрицательно и просили сохранить прежнее воеводское управление. Отношение поморских городов к реформе проявилось в троякой форме: или принятие нового управления, но с протестом против двойного платежа, или умолчание об управлении с протестом против платежа, или принятие управления и выборы бурмистров, но с умолчанием, правда, довольно красноречивым, о платеже. Рассматривая протесты отдельных местностей против двойного платежа, можно заметить между ними значительное совпадение в приводившихся в них мотивах, обусловленное, конечно, одинаковыми свойствами Поморского края. То были жалобы на суровую природу с хлебными неурожаями, на тяжесть налогов и повинностей, особенно ямской гоньбы, которой связывались населенные пункты на этих громадных пустынных пространствах, на разброд крестьян и запустение края, на упадок промыслов, словом, в этих сказках 1699 г. прозвучали опять те жалобы, те, так сказать, «причитания северного края», которые раздавались в бесконечном ряде мирских челобитных в течение всего XVII в.

XLV. Замосковные и украинные города

Из Поморского края перейдем в область так называемых «замосковных» городов, составляющих центральную часть, как бы сердцевину Московского государства, с примыкающими к ней группами южных городов — рязанских, украинных (тульских) и заоцких (калужских), составлявших некогда украинные территории государства. Некоторые из замосковных и украинных городов были подведомственны двум приказам, ведавшим и Поморским краем, — Новгородскому[1191] и Устюжской четверти[1192]; управление остальными распределялось между четвертями Владимирской; Галицкой и Костромской. Мы имеем сведения об отношении к реформе в 50 замосковных и украинных городах. Из них приняли реформу целиком, т. е. выбрали бурмистров и выразили согласие на двойной платеж, только три самых незначительных посада: Михайлов, Унжа и Карачев.

Зато старые и значительные города Замосковного края — Владимир, Переславль, Суздаль, Юрьев-Польский и Коломна — обнаружили к реформе категорически отрицательное отношение, частию заявляли, что выбрать им в бурмистры из своей братьи некого, люди все скудные (Владимир, Переславль), частию же прямо просили о сохранении воевод (Суздаль, Юрьев-Польский); те и другие решительно протестовали против двойных платежей, ссылаясь на тяжесть налогов и повинностей, на большую задолженность посадских людей и разброд населения, на уход лучших посадских людей в гостиную сотню, на то, что торговыми промыслами завладели беломестцы. Кроме всех этих причин, Коломенский посад указывал еще на большие опустошительные пожары, случившиеся в 200 (1691/92) и в 204 (1695/96) гг., когда погорели лавки и дворы на посаде. О своих отягощениях коломенцы подавали в апреле 1699 г. особую обширную челобитную, по которой назначен был в Коломну обревизовать положение посада особый добрый подьячий из приказа Галицкой четверти[1193]. Кроме этих крупных посадов, также отрицательно относились к реформе с просьбой сохранить воевод и с заявлением о решительной невозможности двойного платежа еще Солигалич и Чухлома в Костромском крае.

В Звенигород грамота из Устюжской четверти с сообщением указа 30 января пришла в марте. Стольник и воевода Гаврила Михайлович Ботвиньев велел земскому старосте и посадским людям «вычитать» грамоту «по многим дням на сходах». В результате этих многократных обсуждений вопроса звенигородцы в апреле всем посадом, разделявшимся тогда на две «стороны» — Вознесенскую и Рождественскую, — представили воеводе сказку, в которой писали, «чтоб указал великий государь быть и ведать свои, великого государя, указы и всякие челобитчиковы дела по-прежнему воеводам и пpиказным людям, а не выбоpным и свои, великого государя, всякие подати платить по прежнему ж окладу в одноряд для того, что мы люди маломощные, скудные, бедные, платить нам оброчные деньги против окладу вдвое нечем, а и в одноряд платим с великою нуждою, с правежем. А от воевод и от приказных людей мы, посадские люди, обид и налог мы напрасных не видали и нападков от них нам, посадским людям, никаких не бывало, воевода человек доброй». Однако в июле настроение изменилось, и звенигородцы, тот же земский староста Афонька Терентьев, десятский Илюшка Мартынов и все посадские люди обоих «посадов» — Вознесенского и Рождественского — выбрали к великого государя делу в бурмистры 2 посадских людей, Ефрема Терентьева и Самойла Максимова, ручаясь, что они, Ефрем и Самойло, люди добрые и правдивые «и с такое их дело будет»[1194].

Ряд других крупных городов — Ростов, Тверь, Тула, Калуга, Таруса, Шуя, — решительно отказываясь от двойного платежа, обходил молчанием, может быть довольно выразительным, вопрос об управлении. Указывались те же мотивы отказа: тяжесть платежей и в обыкновенном размере, оскудение посадских людей. В частности, южные города — Тула, Калуга — испытывали на себе тягости турецкой войны с азовскими операциями и с военными действиями на низовьях Днепра. Туляне жаловались