Какого Урибе? Да этого, из Эрмосильо, сказал журналист из «Сонорца», транспортная компания у него еще. Мильон грузовиков. Чуй Пиментель в тот момент фотографировал журналистов. Молодые, плохо одетые, у кого-то на лице прямо написано «продамся хорошему хозяину, задорого», мальчишки-работяги, не выспавшиеся после ночи гульбы, — они переглядывались, задействовав что-то вроде общей памяти, и даже посланник «Расы Грин-Вэлли», больше похожий на батрака, чем на журналиста, понимал и не без успеха посвящал себя коллективному припоминанию, пытаясь найти еще деталей для общей картины. Урибе из Эрмосильо. У которого мильон грузовиков. Как его звать? Педро Урибе? Рафаэль Урибе? Педро Урибе, сказал Хаас. А какое отношение он имеет к Урибе из этой истории? Он отец Антонио Урибе, ответил Хаас. И добавил: у Педро Урибе больше ста грузовиков. Он перевозит товар для нескольких фабрик как в Санта-Тереса, так и в Эрмосильо. Его грузовики переезжают границу каждый час или даже каждые полчаса. Также у него есть собственность в Финиксе и Тусоне. У брата, Хоакина Урибе, несколько гостиниц в Соноре и Синалоа, а еще сеть кафетериев в Санта-Тереса. Это отец Даниэля. Оба Урибе женаты на американках. Антонио и Даниэль — старшие. У Антонио две сестры и брат. Даниэль — единственный сын. Раньше Антонио работал в офисе своего отца в Эрмосильо, но теперь уже давно нигде не работает. Даниэль всегда был черной овцой. Обоим покровительствует наркоторговец Фабио Искьердо, который, в свою очередь, работает на Эстанислао Кампусано. Говорят, Эстанислао Кампусано — крестный отец Антонио. У них в друзьях дети миллионеров, таких же, как они, но также полицейские и наркоторговцы в Санта-Тереса. Везде, где появятся, они щедро платят. Они и есть серийные убийцы Санта-Тереса.

Десятого октября, в тот же день, когда нашли тело Летисии Боррего Гарсия рядом с футбольными полями «Пемекс», обнаружили труп Лусии Домингес Роа в районе Идальго, на тротуаре улицы Персефоне. В первичном отчете полиции говорилось, что Лусия зарабатывала на жизнь проституцией и была наркоманкой, а причиной смерти, возможно, стала передозировка. На следующее утро, тем не менее, заявление полиции круто поменялось. В нем говорилось, что Лусия Домингес Роа работала официанткой в баре в районе Мехико и смерть наступила в результате выстрела в живот пулей калибра 44, возможно, из револьвера. Свидетелей убийства не нашли, и следствие полагало, что убийца вполне мог выстрелить изнутри движущейся машины. Также полагали, что пуля могла предназначаться другому человеку. Лусии Домингес Роа было тридцать три года, она была разведена и жила одна в комнате в районе Мехико. Никто не смог объяснить, что она делала в районе Идальго, хотя, как сказали в полиции, вполне возможно, она просто гуляла и встретила смерть по чистой случайности.

«Мерседес» въехал в район Тлальпан, повернул туда, потом сюда и в конце концов поехал прямо по мощеной тряской улице; дома в свете луны казались покинутыми и разрушенными. Все время, пока ехали, Асусена Эскивель Плата молчала и курила, завернувшись в свой шотландский плед, а Серхио просто сидел и смотрел в окно. Дом у депутатки оказался большой, одноэтажный, с дворами, куда раньше заезжали в каретах, старыми конюшнями и водопойными желобами, высеченными в живом камне. Серхио прошел за ней в гостиную, где висели картина Тамайо и картина Ороско. Первая была выполнена в красном и зеленом. Ороско — в черном и сером. Снежно-белые стены гостиной навевали мысли о частной клинике или смерти. Депутат спросила, не хочет ли он что-нибудь выпить. Серхио попросил кофе. Кофе и текила, сказала депутат, не поднимая голоса, словно бы просто озвучивая то, что обоим хотелось выпить в этот ранний час. Серхио обернулся — не слуге ли она это говорит, но никого не увидел. Через несколько минут, тем не менее, пришла женщина среднего возраста, примерно одного поколения с депутатом, но рано состарившаяся из-за тяжелой работы, и принесла текилу и исходящую паром чашку кофе. Кофе оказался выше всяких похвал, и Серхио сказал это хозяйке дома. Асусена Эскивель Плата рассмеялась (на самом деле, просто показала зубы и выдохнула что-то похожее на крик ночной птицы, которая бы взялась подражать смеху) и сказала, что если бы он попробовал текилу, то понял, что на самом деле выше всяких похвал. Но давайте перейдем к делу, сказала она, так и не сняв свои огромные черные очки. Вы когда-нибудь слышали о Келли Ривере Паркер? Нет, отозвался Серхио. Я так и думала, вздохнула она. А обо мне слышали? Естественно. Но о Келли — нет? Нет, подтвердил Серхио. Вот так всегда в нашей сраной стране, проговорила Асусена и несколько минут молчала, подняв стакан текилы перед настольной лампой и глядя на просвет, созерцая пол или закрыв глаза — все это и многое другое она могла делать под прикрытием своих черных очков. Я знала Келли еще с детства, сказала депутат голосом сомнамбулы. Поначалу она мне не понравилась, я считала ее слишком манерной — во всяком случае, тогда. Отец ее был архитектором и работал на нуворишей нашего города. Мать ее была американкой, отец познакомился с ней во время учебы то ли в Гарварде, то ли в Йеле, в каком-то из них, короче. Естественно, он, отец ее в смысле, пошел туда не потому, что родители, в смысле, дедушка с бабушкой Келли, его туда отправили, а потому, что получил от правительства стипендию. Думаю, он там хорошо учился, да. Да, согласился Серхио — Асусена, похоже, готовилась снова утонуть в молчании. А вы видели дом Элисондо? Нет, отозвался Серхио. Это в Койоакане, сказала депутат. Жуть какая-то, а не дом. Так вот его построил отец Келли. Не видел ни разу, сказал Серхио. Сейчас там живет кинопродюсер — пьет без просыху, конченый, короче, человек, и фильмов уже не снимает. Серхио пожал плечами. Со дня на день его найдут мертвым и племянники продадут дом Элисондо строительной компании, которая построит на его месте доходный дом. Реально, все меньше и меньше остается свидетельств жизни и дел архитектора Риверы. Эта самая реальность — просто наглая спидозная шлюха, правда ведь? Серхио согласно кивнул, а потом подтвердил — да, так и есть. Архитектор Ривера, архитектор Ривера, проговорила Асусена. Помолчала, потом сказала: мать ее была очень красивой, невероятной красоты женщина была. Сеньора Паркер. Современная, невероятно красивая женщина, и архитектор Ривера души в ней не чаял, скажем прямо. И правильно делал: мужчины, когда ее видели, с ума сходили, и, если б ей захотелось бросить своего архитектора, выгодных партий у нее было бы даже с избытком. Но правда в том, что она его так и не бросила, хотя — а я была еще ребенком — говорила иногда: а вот