смог разглядеть, пока валялась в отключке, тоже, но вот эта принцесса еще чиста и невинна, так что есть за что бороться. Обещаю, исполнишь мой приказ, я не стану рвать ее девственность. Договорились?

Кодама отворила рот, однако вместо ответа по ее горящим щекам пробежали два настоящих ручья слез, и из глубины груди донесся тихий кошмарный стон.

— Я спросил — договорились? — Синдзи дернул шнур с такой силой, что девочка под ним выгнулась обратной дугой, выкатила глаза почти на грани потери сознания, а ее ноги с растопыренными пальчиками выпрямились, заставив повиснуть балансирующее тело на подлокотнике дивана.

— Да… — еле слышно прошептала Кодама. — Хорошо… Но не причиняй им боль, умоляю…

— Отли-ично… — расплылся в улыбке Синдзи. — Тогда — ради спасения сестер своих и для собственного удовольствия — прямо сейчас отсоси у Макса!

Медленно расширяющиеся, наполняющиеся утробным ужасом взмокшие глаза девушки, будто обледенев, замерли на Синдзи, дрожь в ее теле вдруг стихла, и на лице, как на негативе фотографии, проявилось глубочайшее нечеловеческое недоумение, постепенно перетекшее в безграничный шок, будто в ее голову клином вонзилось нечто, не поддающееся осмыслению, нереальное, но ввинчивающееся до болезненной рези.

— Что?.. — ее низкий потерянный голос прозвучал словно хруст сухих веток.

— Неправильный ответ!

Рука Синдзи метнулась в сторону — прямо на торчащий и покачивающийся от сокращений мышц корпус шокера во влагалище Хикари — и в один миг активировала разряд.

— МГ-Г-Г-ГКХ-Х!!! — треск электрической дуги заглушил чудовищный, прошедший сквозь кляп вопль девушки, дернувшейся так сильно, что ее тело едва не слетело с пуфика. Импульс получился очень коротким, однако даже после завершения удара стянутые конечности девушки продолжали бешено дергаться, натирая кожу под веревками до кровавой рези, а бедра стали сокращаться в судорогах с невероятной частотой, будто внутри их сотрясала связка мощных вибраторов. Сама Хикари, вздыбив голову и выкатив мгновенно опустевшие, словно искусственные, глаза, продолжала безудержно выть, задыхаясь в слезах и соплях и уже, похоже, перейдя границу выносливости и раздробив разум на сотни кричащих, лишившихся всякой осмысленности осколков. Ее перекошенное мукой лицо уже больше походило на извращенную маску скульпотра, запечатлевшего апогей боли и страдания, и теперь оно лишь переливалось тенью задубевших от напряженных мышц, горело алой краской и блестело от влаги.

Кодама ахнула, от увиденного зрелища будто лишившись дара речи и превратившись в неподвижную ледяную фигуру, и слезы ее повисли в оторопи на щеках.

— Осталось две попытки, — оскалился Синдзи. — Отсоси у Макса.

Старшая не реагировала, где-то в глубине мозга начав терять сознание и медленно превращаясь в окоченевшую скульптуру.

— ТЫ СЛЫШЫШЬ, СУКА?! ВОЗЬМИ! В РОТ! ЧЛЕН! СОБАКИ!

Тут Кодама вздрогнула, перевела на Синдзи опустошенный взгляд, но при виде рыдающей младшей сестры вдруг пришла в сознание, исказив лицо страдальческой гримасой ужасающего, разъедающего горечью плача.

— Пожалуйста… — проскулила она. — Не надо… Я молю, прекратите…

— Неверно!

Рыкнув, Синдзи вновь приподнял за петлю хрипнувшую Нозоми, чтобы ее спина рефлекторно выгнулась, другой рукой схватил свой член и приставил налившуюся кровью головку к крошечной темной дырочке ануса.

— Киску я ей пока не порву, но про попку уговора не было. И сейчас, «Кодама-нее-сан», — последнюю фразу он буквально выплюнул, передразнивая пищащий голосок девочки, — я буду драть сестренку в попку, сначала медленно, потом все быстрее и жестче — до такой степени, что ее кишечник вывалится наружу и живот разорвет от боли.

— Й-и-я-я!!! — завизжала девочка, но Синдзи даже не дал двум сестрам опомниться. Быстро утопив пальцем головку в тугом колечке, он без всякой подготовки и расслабления ее мышц одним чудовищным рывком вогнал член в невероятно тугую, сжавшуюся и бесформенную изнутри попку, разодрав сцепленный напряжением сфинктер и скомкав плоть на окончании в однородную смятую массу.

— ГХА-А-А-А-А-А-А!!! — заревела вздыбившаяся Нозоми с такой силой, что у Синдзи едва не заложило уши, однако голос выгнувшейся и натянувшейся, как пружина, девочки мгновенно осел, сорвавшись на иступленный, полный боли и ужаса сип. — Нгах!.. Кх-х-ах!.. Мгх…

А Синдзи даже не думал сбавлять давление. Он протолкнул член почти на всю длину, ударившись яичками о трясущиеся дольки половых губ и ощутив, как прямая кишка девочки — плотная, тугая, но еще очень слабая, крошечная, отчаянно и безнадежно сжимающаяся — скрутилась вокруг ствола пениса, обдав его надрывным жаром, как заходили волнами вязкие складки тонкой кожицы внутри, поддавшись судорогам напрягшихся и запульсирующих в агонии мышц животика, как заворочалась отторгающая инородный орган плоть, начав тереть и сжимать головку так, будто попку вот-вот вырвало бы с мясом. Полость ее, несмотря на тяжелое давление, оказалась не столь узкой и тесной, как у Юки, однако чудовищное сопротивление создавало впечатление крошечного туннельчика размером с детский кулачок, через который пробивался сокрушающий, рвущий столп, только очень эластичного, вытягивающегося, слабого, беззащитного, напоминающего резиновую пленку, готовую порваться в любой момент. И это ощущение, чувство бархатного трения, переливающихся складок и отчаянного сжатия, которое, по сути, создавало серьезное сопротивление лишь в самом начале — во внешнем колечке ануса, — разлило по телу такое сильное возбуждение, расплылось по венам столь пьянящим наслаждением, что Синдзи не выдержал и, прихватив девочку за бока, стал месить внутри нее членом с той невероятной мощью, какая позволяла ему натягивающаяся плоть попки.

— Мха-а-а-а!!! Нга-а-а-ах!!! МХА-АХ!.. — истошно зарыдала Нозоми, сжимая лицо от боли, всхлипывая в мучительном плаче, жмурясь, когда ощущения становились невыносимыми, и мгновенно широко распахивая слезные глаза, когда боль и резь в попке взрывались с новой силой, хотя казалось, что еще сильнее быть не может. — Нгха-ах!.. Нг… Кья!.. МГА-А-А-А!!! Ха-а-ах!!! ГХА-А!!! Кха…

С каждым ударом мышцы слабели и член проникал все легче, однако вместо ровного гладкого прохода в попке стало образовываться топкое месиво, словно плоть скрутилась в кашицу и залепила дальнее отверстие в кишечник. Впрочем, двигаться это не мешало, так что Синдзи заводил пенисом чуть плавне, разминая полость, как горячий подтаявший пластилин. Задышав учащеннее от нахлынувшего экстаза и любуясь видом ревущей в агонии, все еще обреченно дрыгающейся на подлокотнике девочки, надломленно вязнущей в истерзанном бессилии и сокрушенном страхе, он чуть замедлил темп и с трепетом ощутил, как по члену словно засочилась щекочущая истома. Краем глаза Синдзи заметил провалившуюся с бездну ужаса Кодаму, стонущую от собственного бессилия и непередаваемого кошмара, что рвал ее сердце, и когда та уже была готова что-то безвольно произнести, он резко ее одернул:

— Забавная