— Стелла будет довольна как слон, — заметил Томми, вспоминая детское благоговение Стеллы перед Клео.

Джим рассмеялся.

— Клео тоже. Она считает Стеллу восхитительной.

— Надо бы не забыть ей передать, — сказал Марио. — А кто играет Клео в фильме?

— Джессика Андерсон, — ответил Мейсон. — Мы хотели взять Луизу Ланарт, но она слишком высокая.

Джим дружески улыбнулся Барту:

— Жаль. Но даже когда Клео была юной, между ней и Барни не было никакого романтического интереса, и она четко донесла это до сценариста, когда подписывала согласие использовать ее имя. Я знаю, что ты хотел бы видеть свою жену в главной роли, но просто не вышло. А для Эйлин Лидс мисс Ланарт слишком молода… та была на десять лет старше Барни.

— Такое трудно заставить выглядеть романтичным, — сказал Мейсон. — Как Парриш вообще женился на сорокалетней женщине, когда ему самому только исполнилось тридцать? Просто потому, что она была цирковой звездой?

— Нет, — возразил Фортунати. — Он сходил по ней с ума. И так до конца и не оправился после ее гибели. Забавно звучит, но они женились по любви.

— Ничего страшного, — вежливо сказал Барт. — Луиза профессионал. Она понимает, как в этом бизнесе делаются дела.

Но улыбка его была иронической, и на момент он встретился с Томми взглядом.

— Вы заметите, мистер Гарднер, — сказал Уолли Мейсон, — что этот контракт дает студии эксклюзивное право на ваши услуги и первое обращение, пока шоу не откроется первого мая в Мэдисон-сквер-гарден, с предоставлением дополнительного времени после того, как цирк в самом деле начнет работу. Вы знаете, где у Парриша произошел несчастный случай?

Марио покачал головой.

— Я был маленьким. Все города выглядели для меня одинаковыми.

— Думаю, мы сможем устроить все так, чтобы не было противоречий, — сказал Фортунати. — Кстати, вы есть в титрах.

Томми через плечо Марио прочел строчку, на которую показывал Джим. «Полеты исполняются Летающими Сантелли».

— Джим специально для вас выпрашивал, — добавил Мейсон. — Я думал, достаточно будет указать, что эпизоды в цирке сняты в сотрудничестве с Цирком Старра.

— Спасибо, Джим, — сказал Марио. — Значит, советуешь подписать, как есть?

Добродушный голос Мейсона вдруг зазвучал напряженно.

— Вы имеете полное право позвать собственного юриста, мистер Гарднер. Это наш стандартный контракт для всех каскадеров, чьи услуги оплачиваются не поденно.

— Я вовсе не спорю. Просто Папаша всегда советовал читать, прежде чем подписывать, — сказал Марио, с неуверенной улыбкой просматривая бумаги. — Ты включил сюда список трюков, Джим?

— Все верно, — заметил Мейсон. — Я не отличу летающую трапецию от летающей тарелки. Вот для чего мне консультант. Я просто сказал ему, что мне нужен человек, который точно сделает этот особенный трюк Парриша… тройное как-там-его.

Фортунати, улыбнувшись, переглянулся с Марио.

— Тройное сальто назад с двумя пируэтами обратно. Если пируэты не получатся, смонтируем.

— Получатся, — заверил Марио и быстро просмотрел остаток контракта, временами проговаривая отрывки вслух.

— Репертуар исполнителя, уточненный техническим консультантом, включает тройное сальто назад с двумя пируэтами обратно, двойное сальто вперед и назад, пассаж и другие трюки, которые могут исполняться по взаимному согласию обеих сторон… ясно, ясно…

Он посмотрел на верхнюю часть страницы.

— Мэттью Гарднер, также известный как Марио Сантелли, и члены его труппы, которая включает — но не ограничивается — Томаса ЛеРоя Зейна, известного также как Томми Сантелли, выступающего соответственно в роли ловитора в номере воздушного полета «Летающие Сантелли»… Хорошо, Джим, я подписываю. Дай ручку. Том, тебе тоже надо подписать, — добавил он, нацарапав «Мэттью Гарднер» и, чуть ниже, «Марио Сантелли».

Томми взял ручку и аккуратно вывел: «Томас ЛеРой Зейн» и «Томми Сантелли» в указанных местах. В последний раз, когда он подписывал подобный документ, он был так юн, что нуждался в разрешении отца и прибавлял слово «младший» к фамилии.

— А теперь, — сказал Барт, — время отметить.

Томми впервые попробовал ночную жизнь. Он знал, что Барту приятно пойти с ними в какой-нибудь известнейший голливудский ночной клуб, и что Люсии понравится увидеть их фотографии в газетах. Нанятые студией журналисты обступили их со всех сторон, празднуя создание фильма, который позже назовут величайшей цирковой картиной столетия. Томми задался вопросом, все ли гламурные истории о киноактерах из газет и журналов такие же надуманные, как эта. Когда его сфотографировали с известной старлеткой на коленях, он в этом уверился.

Позже, когда они в машине Барта ехали обратно, Барт сказал:

— Понятия не имею, как мир до этого докатился. Приходится фабриковать буквально все.

Произнес он это с такой запальчивостью, что Томми решил бы, что он пьян, если бы не видел, что Барт по своему обыкновению пил очень умеренно.

— Наверное, людям, которые тратят кучу денег и времени на кино, нужна определенная доза сентиментального вздора. Томми, ты же не против фотографироваться с… как там ее… Карен Эндрюс на коленях?

— Если Карен не против, то и я не возражаю.

— А я возражаю, — проворчал Барт. — Я хочу жить в таком мире, где смог бы сфотографироваться, скажем, с Томми на коленях, если бы захотел. На каждую женщину, впавшую в расстройство из-за того, что я не доступен для, скажем так, романтических воздыханий, пришелся бы паренек, который, почитав газеты и сходив в кино, прекратил бы себя ненавидеть и сказал бы: «Что ж, Барт Ридер гей, и он счастлив, успешен и живет припеваючи. Так что и мне, наверное, не обязательно вешаться или стреляться». Тогда количество суицидов пошло бы на спад, и все было бы прекрасно. Почему мне приходится делать вид, что я по уши влюблен в какую-нибудь глупую бабу вроде Луизы Ланарт? Нет, не поймите меня неправильно. Джуди хорошая девочка. Она мне очень нравится и рвется со мной спать не больше, чем я с ней. Я совершенно ничего не имею против Джуди Коэн.

А вот Луизу Ланарт я терпеть не могу.