Все эмоции, сдерживаемые в эти бездыханные моменты, сотрясли Гарден. Никаких оплаченных билетов. Никакой публики, жаждущей острых ощущений. Такие же профессионалы, актеры и другие цирковые изливали свое одобрение во всю свою силу. Томми, подтянувшись в ловиторке, вскинул руки, зная, что это и для него тоже. Он заставил их забыть, что они только статисты! Он заставил их аплодировать! Потом они втроем очутились на полу, кланяясь и еще раз кланяясь, а аплодисменты казались бесконечными. Марио на секунду сжал руку Томми, и улыбка его сияла как солнце. Он изгнал своих призраков. Теперь я всегда его поймаю. Теперь он весь мой.

Мейсон кричал и махал операторам. Повернулся, взглянул на Марио и бросил:

— Отлично, это пойдет. На сей раз, полагаю, других дублей не надо.

Джим Фортунати взял Марио за руку и тихо произнес:

— Мэтт, я в жизни не видал ничего подобного. Никто никогда такого не видал. Ты величайший вольтижер в мире. Я уверен, Барни Парриш, где бы он ни был, смотрит на тебя и гордится тобой.

Улыбка Марио сверкала, словно весь груз с его души сняли навсегда.

— Да, — прошептал он, — наверное, так.

На центральный манеж пробился Джонни.

— Мейсон, вы закончили? Все сделали? Черт побери, у нас представление… уносите все это с манежа.

Криво улыбнувшись, он посмотрел на Марио.

— Отличная работа, братец.

Затем коротко приобнял его за плечи и отпустил.

— Эй, парни, убирайте эти свои камеры! Кассы открываются через два часа, а в контракте сказано…

Когда они пошли прочь, Марио рассмеялся.

— Кое-что никогда не меняется. Хочешь найти Сантелли, послушай, где громче всего орут.

Анжело стоял на краю манежа. Он ступил вперед, протянул руки, и Марио схватил их, на момент имитируя старую хватку полета. Анжело улыбался широко и гордо.

«Он тоже немного похож на Папашу», — подумал Томми.

— Отличная работа, ragazzo, — сказал Анжело. — Видел бы тебя Папаша. Правда, у меня чуть сердце не остановилось. Ты меня жутко перепугал!

— Я всегда пугал тебя до смерти, разве не так? — дружески поддразнил Марио.

— Это точно, — Анжело вдохнул и выдохнул. — Разными способами. Эй, иди полотенце, что ли, набрось, а то замерзнешь, а у вас представление. Увидимся, ребята.

И он ушел, оставив их троих посреди деловой неразберихи цирка.

Марио повернулся к Стелле. Та улыбнулась.

— Это было прекрасно.

Он коснулся ее щеки.

— Спасибо, милая. От тебя такие слова многое значат. Слушай, сходи-ка к Люсии. Пусть приведет Сюзи на представление.

Он рассмеялся с чистым восторгом.

— Думаю, она согласится, если ты и к ней так подмажешься. Сюзи ведь Сантелли.

Пусть посмотрит на семейное дело. Может, она тоже когда-нибудь будет там, наверху, пусть привыкает.

— Уговорю, — засмеялась Стелла и поспешила к своей гримерке.

Они остались вдвоем, и на секунду веселость на лице Марио угасла.

— Я и тебя напугал, малыш? Прости, Везунчик.

Поколебавшись, он снова улыбнулся — той редкой улыбкой, которая превращала его в застенчивого мальчишку, каким Томми впервые его увидел. Он никогда не позволит никому такое видеть. Больше никому. Это моя обязанность. Я его ловитор, и теперь я поймаю его всегда. Теперь я знаю, кто я.

— Ничего страшного, — сказал Томми и взял Марио за руку, не заботясь, что кто-то может заметить. — Все нормально.

Они вместе пошли по коридору, и Томми знал, что они идут в будущее. Как он и сказал, теперь все было нормально.

КОНЕЦ