сотенную, Слепыш, ну! И ты, фронтовик деланный, – Моряк засопел, и Андрей безжалостно добил: – Колодки на базаре купил, так не выпендривайся.

После ещё двух конов, выигранных Андреем так же безжалостно, не выдержал Вертлявый.

– Да что ж ты так дёргаешь?

– Тебе, петушок, клюв заткнуть или как? – холодно поинтересовался Андрей.

Вертлявый побелел, икнул, дёрнулся и замер. На ладони Андрея лежал нож, холодно блестя заточенным лезвием.

– Рассмотрел? То-то, – неуловимым движением кисти Андрей убрал нож в рукав и взял карты. – До Скопина ещё кон пройдём. Хрусты на стол, живо.

– На дорогу оставь, – попросил Моряк.

– Пешком дойдёшь, злая рота. Деньги, ну! Теперь ты. Выгребай заначку. Я и сам из тебя достать могу. Бо-бо будет.

Он заставил их выложить всё, до рублёвой мелочи. Знал, что впустую тратит приберегаемый для Бурлакова запал, и не мог остановиться. Да, он – блатарь, битый, ломаный, всего повидал, что, профессор, не по нутру тебе, получи блатаря.

Рассчитал он точно. Кон закончился очередным неизбежным проигрышем троицы, а поезд плавно замедлял ход. Они покорно ждали его разрешения уйти.

– Валите, сявки, пока я добрый.

Выходя из купе, Моряк оглянулся.

– Кликуху хоть назови.

Андрей прищурился.

– Сам догадайся.

Они ушли. В коридоре неразборчивый разговор, топот ног. Андрей встал и подошёл к двери, откатил её и встал в проёме, чтобы видеть коридор, дверь в тамбур и перрон за окном. Постоял так, пока поезд не отошёл от ярко освещённого перрона, на котором стояла троица, и там, похоже, шла уже своя разборка. И только тогда Андрей вернулся к столу, плотно прикрыв за собой дверь. На столе карты и ворох денег. Андрей стал собирать, разглаживать и складывать купюры по номиналу. И Степан Медардович завороженно следил за его движениями, и как опять меняется его лицо, оставаясь взрослым, но теряя хищность и жёсткость.

– Меня когда-то учили, – Степан Медардович вздрогнул, но Андрей сделал вид, что не заметил этого, и продолжил: – С сильным не дерись, с богатым не судись, а с шулером не садись.

– Как вы поняли, – Степан Медардович сам не ожидал, что сможет говорить так спокойно, – что они шулеры?

– Это видно, – Андрей усмехнулся. – Поездные всегда втроём работают, да и по мелочам. Очки, а стёкла простые, не линзы, форма морская, а якорь на руке не морской, а у этого… у него на губе татуировка, точка под носом, – искоса посмотрел на Степана Медардовича и удержался, сказал по-другому. – Тоже знак. Ну, а как я колоду увидел… она же краплёная. Вот, смотрите, – он собрал карты и протянул их Степану Медардовичу. – На рубашках. Где точки, где чёрточки, и цвет по-нужному, по мастям подобран.

И пока тот рассматривал карты, Андрей закончил разбор денег. Отделил проигрыш Степана Медардовича, свой – сколько своих вложил в игру, а оставшиеся поделил пополам.

– Но ведь колоду принёс Арсений.

– Проводник с каталами всегда в доле, – как о само собой разумеющемся ответил Андрей. – Он же и наводку даёт, кто с деньгами в каком купе едет, – и усмехнувшись: – Только недоказуемо это. А колоду вы себе оставьте, на память. Ну вот, держите, Степан Медардович, это ваши деньги.

– Но…

– Это ваш проигрыш, а это… – Андрей улыбнулся широкой простодушной улыбкой. – Это компенсация. За моральный ущерб.

Он подвинул пачки Степану Медардовичу, убрал свои в карманы и встал. Встал и Степан Медардович.

– Спасибо, Андрей, я ваш должник.

– Нет, – резко ответил Андрей. – Счётов между нами нет.

– Хорошо, – не стал спорить Степан Медардович. – Но при следующей встрече…

– Ладно, – согласился Андрей. – До встречи, – и улыбнулся. – Тогда сыграем по-новому. И по-честному.

– Отлично, – улыбнулся Степан Медардович. – Честная игра – высшее удовольствие.

Они обменялись рукопожатием, Степан Медардович вручил Андрею свою визитную карточку, слова прощания, и Андрей ушёл.

Войдя в своё купе, Андрей устало сел на свой диван и откинулся на спинку. Надо же, как всё повернулось. Хорошо, что, когда стали собирать игру, он задержался, переобуваясь, и Моряк ушёл без него, а ему удалось заложить нож в рукав. Удачно прошло. И деньги, две с лишним тысячи, хорошо он катал почистил, деньги лишними не бывают, мало ли что и как обернётся. Он прикрыл глаза и как провалился в чёрную пустоту забытья: так вымотала его игра.

Ижорский Пояс

Загорье

Учебный день благополучно катился к концу. Обычно после шестого урока Эркин ходил помочь Алисе собрать вещи, и она дожидалась его, играя на улице, но сегодня шёл дождь, и Эркин отвёл её в библиотеку.

– Посиди здесь, хорошо?

– Ладно, – согласилась Алиса.

Агаша, дежурившая сегодня в читальном зале, дала Алисе пачку цветных детских журналов, и Эркин спокойно ушёл. Сумку Алисы он отдал на вешалку и побежал в класс шауни.

Тим уже сидел в своём углу: Дима и Катю по субботам забирала с занятий кто-нибудь из соседок, ему же ещё за покупками надо. Эркин сел на своё место, достал букварь, прописи, тетрадь. Маленький Филин сразу спросил:

– А брат твой где?

– Загулял, – ответил Эркин по-русски.

Все пятеро переглянулись.

– Что, «огненная вода» и бледнолицых с ног валит? – насмешливо спросил Одинокий Волк на шауни. – Голова слабая?

Эркин не так понял, как догадался о смысле, развернулся к насмешнику, но ответить не успел, так как вошёл Громовой Камень, и они все встали, приветствуя учителя.

С первой же большой зарплаты в сентябре Громовой Камень купил себе костюм, самый дешёвый из приличных, не «тройку», но зато хватило на галстук и две рубашки. Трат предстояло, конечно, ещё много, но всё же он ходил теперь на работу не в форме, а, как и положено учителю, в костюме. И, глядя на него, подтягивались остальные. Все пятеро стали носить рубашки и вообще больше следить за собой. Он с удовольствием оглядел своих учеников. Странно, конечно, что нет младшего Мороза, но будем надеяться – ничего страшного.

– Я вас вижу.

– Мы видим тебя, кутойс.

Но только Громовой Камень проверил у них домашнее задание, как в дверь постучали. Все удивлённо повернулись на стук.

– Войдите, – сказал Громовой Камень по-русски.

Дверь приоткрылась, и щели возникла мордашка Алисы.

– Алиса?! – ахнул Эркин. – Что случилось:

Алиса вошла и чинно поздоровалась на шауни.

– Я вас вижу, – стрельнула глазами по сторонам, улыбнулась Громовому Камню и спросила, старательно выговаривая сложные придыхания. – Можно, я с Эриком буду сидеть?

Громовой Камень улыбнулся: сложная фраза и ни одной ошибки. Ну, как откажешь?

– Можно.

Алиса чинно села рядом с Эркином, положила руки на стол и изобразила такую примерную ученицу, что Громовой Камень рассмеялся. Улыбнулся и Эркин.

Чем занять Алису он не знал и даже не