— Еще?

— Ты сказал, что этот вариант — главный. Есть и другие?

— Да, было еще что-то там, но он дал понять, что именно на этот вариант они делают свои ставки. Их на самом деле может быть много, но это уже не так важно.

— Короче говоря, мы — товар, — махнул рукой Симон.

— Так они считают, — развел руками Филипп. — И то, что мы создаем, и мы сами. У них все продается и покупается. Вообще, мне кажется, что все люди делятся на три категории: те, кто что-то создает, те, кто этим пользуется, и те, кто все это оплачивает. Уважая своих коллег, первые часто становятся третьими, а вот те, кто посередине, всегда будут пользоваться и теми, и другими.

— Нет, не совсем так, — возразил Саад. — Ведь есть же продюсеры, которые создают великие фильмы, дают миру прекрасные постановки, открывают новые имена. Потом к какой категории ты отнесешь, скажем, врачей, шахтеров, учителей, руководителей фабрик и заводов?

— Везде есть кто-то, кто работает, и кто-то, кто пользуется чьим-то трудом.

— Давай не будем сейчас философствовать на отвлеченную тему, а лучше вернемся к вашему разговору, — попытался успокоить обоих Аарон. — Это все, что он сказал?

— Нет, было и продолжение. Думаю, я успел вас подготовить к нему, — ответил Филипп, вдруг добавляя новую порцию напряжения в аудиторию. — Продолжение заключается в том, — сейчас вы будете смеяться, — что они уже думают о продолжении.

— Продолжении чего? — немного напрягшись, спросили друзья.

— О продолжении истории Омида. Нет, простите, не так: продолжении сериала, который расскажет продолжение истории Омида.

— Какое еще продолжение?! Какой сериал?! — возмутились они.

— А их уже несколько, и в зависимости от того, как пойдут дела и как будет реагировать зритель, они выберут тот или иной вариант, — отвечая на общее негодование, выпалил Филипп. — Хотя кто их знает, если им в карманы посыпятся деньги, они могут использовать все варианты, создавая новые сериалы с возможными ответвлениями. А, как вам? Такая вот многослойная притча о сыне, блуждающем по параллельным вселенным!

Все, недоумевая, смотрели друг на друга, а Филипп продолжал выливать на них информацию вперемешку со своей оценкой пережитого.

— Вариант А: Джуди выросла и нашла своих настоящих родителей, которые в свое время ее бросили. Вариант Б: няня Энни, которая все же вышла замуж за Омида, на самом деле была ее матерью, но из-за отсутствия средств к существованию она вынуждена была отдать девочку в приют, а потому и заплакала, когда объявился кто-то, кто решил забрать ее оттуда; она, оказывается, оттого и требовала, чтобы девочке были гарантированы все условия.

— Чего?!

— Дальше слушайте! Вариант В: лет через двадцать пять дети Дариуша находят Джуди. А вот еще один хороший вариант — мне очень понравился: выясняется, что наша Джуди слышала «Hey Jude»17, который ей напевала няня.

Филипп захохотал в голос, хотя никому из присутствующих было совершенно не до смеха.

— Филипп, а что будет, если мы просто пошлем эту компанию куда подальше и забудем об этом, — прервала этот дурацкий смех Я'эль. — Они же ничего не поняли из того, что мы делали.

Филипп замолчал, глубоко вздохнул и посмотрел на друзей так, словно в первый раз видел их.

— А я не знаю. Не знаю, что будет и чего не будет, что мы получим и чего лишимся. Знаю только то, что не имею права лишать вас выбора, и если вы примете это предложение я вынужден буду согласиться. Я не хочу торопить вас с ответом, о чем сразу сказал ему. Подумайте и вы. Хорошо подумайте. Честно. Посадите самих себя рядом с собой и поделитесь тем, что у вас на душе, что вы хотите получить от этой жизни. Действительно, может быть это я сгущаю краски и все не так уж и плохо. Ведь вы… — Филипп заходил взад и вперед перед первым рядом, — ведь вы достаточно сильны духом и — я уверен в этом! — у вас есть достаточно опыта, чтобы не выдавать массам одноуровневые эмоции и плакать, чтобы показать им, когда надо плакать, или же смеяться, указывая, когда им можно засмеяться. Вы же сможете творить, создавать что-то новое. Вы же сможете создавать театр в том пустом пространстве, в которое вас хотят поместить. Может быть вам попадется способный, талантливый режиссер, который станет прислушиваться к вашему мнению, или вдруг продюсеры разглядят в вас талант творцов, не знаю… И если еще за все это будут платить…

Филипп сел. Помолчав еще с полминуты, он завершил речь признанием.

— Не могу… Не могу не признаться перед вами в том, что меня одновременно терзают два чувства. Первое все сильнее подталкивает меня к пропасти отчаяния. Мы все знаем, что ни одна из происходящих с нами перемен не проходит бесследно, каждая из них — стресс, и ко всему нужно подходить философски. Но почему-то мне сейчас очень хочется попросить вас не оставлять меня. Нет-нет, поймите меня правильно: я не имею в виду «отвергнуть предложение». Вы вольны принять любое решение, но только будьте рядом. В мыслях, в душé…

Друзья один за другим подошли к краю сцены и сели рядом с Филиппом: кто слева от него, кто справа, кто-то уселся сзади, кто-то встал рядом и положил руку на плечо.

— Но есть еще и второе чувство, — с вдруг нарисовавшейся улыбкой сказал он: — ощущение радости от приближения чего-то нового, чего-то такого, об которое мы еще может обломать свои когти и клыки, что поможет нам обрести новые умения, навыки и качества. Еще столько чего есть в наших жизнях неизведанного! Сейчас нас просто хочет одолеть печаль, которая нашептывает нам о том, что здесь наше место, что тут нам жить. Да, для нас это место всегда останется своего рода святыней, но ведь в мире есть еще столько прекрасного, столько интересного. Нужно учиться оставлять, чтобы научиться принимать и ценить то, что нам будет даваться… По-моему, я слишком затянул со своей речью.

Он еще раз оглядел стоявших вокруг себя, на этот раз — как на самых близких