— Почему же? — спросил он.

— Потому что я подарю это искусство лишь тому, с кем пройду обряд в Храме Надмирного Света. Или же… тому, кого полюблю… И поскольку ты всего лишь персонаж моего сна, то я могу быть откровенна. Я почти полюбила Антона.

— И? — спросил он.

— Если бы я захотела, он пошёл бы со мной в Храм Надмирного Света. Но я сама не хочу.

— Выходит, тот, кому ты отдавалась в машине, как шлюха придорожная, не тот, кого ты любишь? — спросил он.

— Не тот.

— Выходит, Антон? Ты не просто так шла к нему домой. Тебе такое было уже привычным?

Она отвернулась в сторону сада за стеной, чьи замысловато перепутанные и будто одушевлённые ветви наполняли комнату подвижными тенями, — Да. Антон больше чем друг. И я много уже ночей приходила к нему, а перед рассветом, когда все ещё спят, уходила. Кралась как та самая придорожная шлюха по твоему определению, чтобы никто за подол не схватил и не выгнал из «Лучшего города континента» столь сомнительную особу! — она подошла к нему и села рядом. Он резко опрокинул её и навис над ней.

— Да или нет? Занималась с ним сексом?

— Ты же выдумка моего сознания. Ты же мой сон. Поэтому должен знать, правду ли я говорю. Скажи сам, да или нет?

— Я и знаю. Никакой иной причины таскаться ему к тебе каждое утро, где ты накрываешь ему стол и заказываешь ради его визитов всевозможные плюшки, а также отираться ему по ночам рядом с твоей «Мечтой», и не существует, кроме той, что ты его сексуальная игрушка!

— Или он моя…

— Я ещё вытрясу из тебя все твои тайны. Но лучше бы тебе признаться во всём самой!

— А ещё хвастался своей проницательностью.

— Я всегда был беспомощен перед лицедейками, особенно если они имеют облик вечно улыбчивой и глупой куколки! И не смей больше приближаться к этому пустому и красочному болванчику! Иначе я сверну ему его выю! Ты появилась здесь вовсе не ради него. Ты моя игрушка! И только моя. Из-за тебя я получил прозвище «феодал» в среде своих коллег и их тайное осуждение. Ко всему прочему я заплатил невозможно высокую цену за то, чтобы ты появилась тут и жила в этой персональной хрустальной коробке со всеми своими прочими куклами из дешёвой уже распродажи.

— Уходи прочь! — она пыталась вырваться из его рук, усиливающих свою хватку. — В бездну моего же подсознания, откуда ты и пришёл… ай-ай! Мне дышать трудно!

— Сны не подчиняются волевым приказам. Твоя воля в отключке.

— Какой угрожающий сон! Я хочу проснуться…

— Успеешь ещё проснуться, — он закрыл её рот ладонью и овладел ею. Никакого сопротивления с её стороны не возникло. Она включалась во все его игры с ответной охотой и нешуточной страстностью.

— Не слушай меня, не уходи, я хочу раз за разом испытывать всё это… — бормотала она, стонала и плакала. — Сделай так, чтобы я ушла из унылой жизни, в которой нет ни любви, ни счастья, в эти чудесные сны навсегда…

— Как же нет любви? Антон же есть.

— Он не любит. Никто не любит меня… только ты один, мой любимый. Пусть и соткан ты из моих снов…

Понимала она или, всё же, нет? Это не было для него вопросом. Главное, что хорошо и необычно. Она стала наряжаться, она думала, что ему интересны её манящие кружева, чего он и видел-то в полутьме? Всё отбрасывалось в сторону, как шкурка от мандарина. Но её духи давали колдовское ощущение, доводящее до полубреда, когда она казалась уже Гелией, но той, что была до её встречи с Нэилем.

— Моя звёздочка, — шептал он, проваливаясь и сам в иллюзию возврата прошлого, не просто желанную, а облекшуюся в реальную фактуру настоящего.

— Нет, — поправляла она, — я не Гелия, я Нэя, я твоя щебетунья, повтори.

И он послушно повторял.

— Ты говорил, что я лучше, что я родная, я твоя, скажи это.

И он повторял покорно.

— Где твой скорпион? Больше его не носи. Он страшный, жестокий. Он заполз ко мне и так больно ужалил, до крови. Не будешь носить?

— Нет. — И сколько это могло продолжаться? Рано или поздно, но надо было просыпаться.

Когда реальность уплывает из-под ног

Надо было просыпаться, а не хотелось. Нэя слышала даже сквозь дверь привычную перебранку Эли с бывшей подругой, ставшей недругом. Гримёршей Ноли стала поневоле, когда ей дали понять, что необходимо и ей чем-то себя загрузить. Командовать можно и в качестве добровольной нагрузки, если есть такое желание при отсутствии возражения со стороны подлинной хозяйки. Возражение имелось, но не хватало смелости его озвучить, дабы не посеять раздор в таком окружающем благолепии, что всеми силами насаждала та, что стремилась лишь к вселенской гармонии и внутри, и снаружи. Но даже несмотря на обнаружившуюся вдруг полезность Ноли Глэв, требовалось срочно что-то решать с нею, — зарвавшейся присоской, уподобившейся уже откровенной хищной пиявке. Она отравляла своим поведением существа крайне дисгармоничного этот и без того двусмысленный, изумрудно-розовый Храм красоты и соблазна. А Нэя пребывала в состоянии настолько и далёком от мелких бытовых дрязг. А Эля отчего-то проявляла перед своей обидчицей малодушие, никогда не ставя её на место. И только позже Нэя узнала причину.

Ноли Глэв была сводницей в столице, и в дни неблагополучия для Эли сводила её с клиентами, платившими несостоявшейся актрисе за её услуги, называть которые и язык не поворачивался. Однажды кто-то обокрал дом человека, кому Эля заменяла отсутствующую жену. Её привлекли к уголовной ответственности, но выяснили, что воры были нанятые и ловкие профессионалы, поскольку украли какие-то важные документы. Зачем бы они Эле? Так что Элю отпустили. Эля же, боясь компромата, заискивала перед сводней, почему и протащила её сюда под видом уборщицы помещений текстильного центра «Мечта». Но та, обнаглев, стала требовать должность администратора дорогого и модного заведения. Эля обещала, Нэя сопротивлялась. А Ноли угрожала обо всём поведать не только добросердечной хозяйке, а самой Лате-Хонг. А уж щепетильная Лата точно выгнала бы Элю, узнав о тех свалках, где она извалялась после разлуки с предателем Чапосом.

Но и тут, когда Эля укрепилась в местную, привередливую к чужакам и тщательно оберегаемую от нечистот остальной страны, почву, она осмелела и дала себе волю по накатанной ещё в столице, скользкой колее. Эля превратилась в скиталицу. Это стало большой проблемой для Нэи. И если сводню она собиралась не сегодня, так завтра вышвырнуть, нисколько