хитрым, чтобы признаться в нём в присутствии мальчиков, которые предпочитали дерзкие и отчаянные поступки.

Не задумываясь над всем этим, Невилл дистанцировался от Гриффиндора. И он был даже этому рад, доволен своими растениями и своим другом, пока Сьюзен не начала задавать свои невинные вопросы.

Внезапно Невилл столкнулся со своей отчуждённостью и пришёл в ужас от этого. Как он мог не знать, что Фред пригласил Анджелину на Святочный Бал и получал бессердечные отказы до тех пор, пока не попросил должным образом, как настоящий джентльмен? Как он упустил из виду, что Джордж пытался обманом заставить Анджелину пойти с ним, притворяясь своим братом, а затем едва успевал уворачиваться от проклятий, которые она бросала ему в след? Как Симус и Джинни могли волновать всех, начиная отношения и расставаясь, снова сходясь и снова расставаясь до бесконечности без ведома Невилла? Как все, кроме Невилла, собирались по субботам, чтобы отдохнуть вместе, и только мальчики и девочки из года Невилла оставались, изредка спрашивая у Гермионы советы по домашнему заданию или приводя своих вторых половинок?

В конце концов он начал сидеть в общей комнате, приводя в порядок свои записи, прислушиваясь к смеху и шепоту вокруг себя, как и учил его Гарри. Он официально представил Сьюзен своим однокурсникам, когда узнал, что это сделал шестикурсник, когда нашел свою вторую половинку. Он взял ее с собой на одну из тех субботних встреч, трясясь от волнения, потому что это было его первое появление на такой встрече и потому что он боялся, что Сьюзен не примут.

Ему не стоило волноваться.

Она прекрасно поладила с Парвати, довольно хорошо зная свою сестру Патил, так как ее родственная душа была старшеклассницей в Пуффендуе. Столь же мало заинтересованная в квиддиче, как и сам Невилл, она мало разговаривала с мальчиками, что оставило эту задачу Невиллу.

Именно тогда он заметил, что они с Гарри много дискутировали о вопросах, в которых его новая группа друзей даже не сомневалась. Например, все единодушно придерживались твердого мнения, что у такого злого волшебника, как Сами-Знаете-Кто, нет родственной души.

Это заставило Невилла задуматься.

Если в этом уверен весь Волшебный Мир, может ли это быть ошибкой? Гарри может знать всё, хотя часто и кажется всеведущим.

Так, Невилл начал сомневаться в Гарри.

Конечно, этот процесс занял больше времени, чем может показаться из этого парафраза. На самом деле он растянулся на три года.

Естественно, всё это время Невилл продолжал видеться с Гарри. Когда он был со своими однокурсниками или даже со Сьюзен, ему иногда не хватало остроумного Гарри, который умудрялся разбираться даже в самой запутанной ситуации, заставляя самую большую проблему казаться совсем маленькой. Невилл помнил, как глаза его друга загорались весельем, когда он начинал рассказывать что-то забавное, как будто предупреждая Невилла, что вот-вот рассмешит его, как Гарри, кажется, обладал сверхчеловеческим чутьём, ясно понимая, когда нужно надавить, а когда сменить тему. Он никогда не доставлял Невиллу дискомфорта, в отличие от Рона, который не понимал, почему Невилл не хочет идти на следующий матч по квиддичу, когда тот уже десять раз отклонял его предложение. Он никогда не заставлял Невилла нервничать, как это делала Сьюзен, когда слишком быстро подходила к нему или внезапно касалась его. Он никогда не стыдил Невилла, как это делала Гермиона, рассказывая о том, что она знает и что, по её мнению, должен знать Невилл, выросший в Волшебном Мире.

Никому не удавалось вызвать у Невилла такую гордость, какую он испытывал, когда смешил Гарри — почти невозможный подвиг — или когда Гарри хвалил его. Иногда он чувствовал себя дураком, когда Гарри подталкивал его к ответу, к которому он вскоре приходил, но он предпочитал это нежное указание склонности Гермионы давать ему прямой ответ и ругать его за то, что он вообще нуждался в помощи, или снисходительной манере Лаванды похлопывать его по щеке и называть его милым, когда он чего-то не мог понять.

Но по мере того, как они становились старше, Невилл всё чаще пересматривал свои и Гарри взгляды на мир. Они всегда были противоположностями, с безграничным оптимизмом Невилла и столь же твёрдой верой Гарри в неискоренимую чудовищность всего мира. Гарри был склонен выискивать серебристую нить в ужасном настоящем вместо того, чтобы сосредотачиваться на ярком горизонте перед ним, в то время как Невилл маршировал вперёд, не сводя глаз со светлого будущего. Невилл планировал будущее, а Гарри обдумывал, что он мог бы сделать лучше в ситуации, давно минувшей и забытой в глазах Невилла.

Он также заметил, что Гарри не был также открыт, как Невилл в общении с ним.

Позже Невилл понял, что часть вины лежала на нём самом. Он был слишком поглощён Сьюзен и вытекающими из этого социальными обязанностями вроде встреч с её друзьями и узнавания новых темы для разговора с ней, чтобы проводить много времени с Гарри. О мире за пределами его родственной души и Гриффиндора он вспомнил только тогда, когда Гарри попытался покончить с собой. Произошедшее событие было принято близко к сердцу, но оно также показало Невиллу, как мало он знает о жизни Гарри, и как много Гарри знает о нём.

Он даже не знал, есть ли у Гарри метка души.

Тогда Невилл понял, что у Гарри было много проблем и забот, которые он не доверял Невиллу. Когда они снова встретились, Гарри сделал счастливое лицо и обманул Невилла, заставив его думать, что с ним всё в порядке, и скрыл свои страдания от друга, который хотел ему помочь. Так, Гарри оставил Невилла беспомощным сторонним наблюдателем, вечно сожалеющим о том, что ничего не сделал и ничего не замечал.

То, что Гарри считал добротой, держа свои неразрешимые проблемы при себе, Невилл воспринял как оскорбление. Если бы они поговорили раньше, а не спустя годы после попытки самоубийства, когда один был уже бессилен помочь, а другой находился за надёжными решётками и стенами камеры Азкабана, они смогли бы справиться с этой ситуацией лучшим образом.

Но как бы там ни было, Гарри считал, что его действия и, что более важно, его молчание к лучшему, в то время как Невилл начал отстраняться из-за своей неуверенности, не в силах начать игнорировать.

Это было постепенное изменение. Невилл проводил больше времени со своими товарищами по Дому, находя с ними всё больше и больше точек соприкосновения. Их дружба никогда не будет такой близкой, как была между ним и Гарри, но с таким количеством времени, проведённым