– Товарищ майор, – неожиданно сказал лейтенант, – а кто его обратно в камеру поведет? Ведь карточка на мое имя выписана.

– Вот ты и поведешь, – сказал майор. – Зайди ко мне минут через двадцать, заберешь его.

Цируль медленно вышел из кабинета лейтенанта.

– Куда идти-то? – спросил он.

– Прямо по коридору и направо, – ответил майор.

Они прошли несколько метров. Перед входом в кабинет Цируль увидел надпись «Спецчасть». Майор, увидев удивленный взгляд Цируля, сказал:

– Да не волнуйся ты, Павел Васильевич, это не мой кабинет. Мы тут с тобой только разговаривать будем. Мой кабинет совсем в другом месте расположен.

– А чего мы тогда шифруемся, майор? – раздраженно сказал Цируль.

– А сейчас мы с тобой разговор начнем, ты и поймешь все, – ответил майор. – Проходи, садись, Павел Васильевич.

Цируль вошел и сел на стул, заранее приготовленный. Тем временем майор подошел к подоконнику, на котором стоял японский пластмассовый чайник, где уже кипела вода.

– Ну что, чайку сгоняем? – спросил майор. – Не откажешься, Павел Васильевич? Или, может, тебе лучше лекцию продолжить об исправительно-трудовом наказании, которую лейтенант начал?

– Да нет, майор, давай лучше чайку зачифирь, – ответил Цируль.

– Я тоже так думаю. – Майор взял стакан, налил туда хорошо заваренного чаю и протянул Цирулю. Потом подошел к столу, достал из ящика шоколадку и пододвинул ее к Паше.

– Курить-то можно? – спросил Цируль.

– Конечно, кури, – улыбнулся майор.

Цируль снова достал пачку «Мальборо», затянулся и отпил немного чаю.

– Ну что, Павел Васильевич, наверное, не ожидал такой встречи?

– А чего не ожидать? Работа у вас такая – нас перевоспитывать. Давай, майор, валяй. Или что, вербовать будешь?

– Боже упаси! – майор покачал головой. – Это не входит в мои обязанности. Наоборот, хочу предложить тебе услугу, – неожиданно сказал он.

– Услугу? – переспросил Цируль.

– Да. – И, наклонившись к уху Цируля, майор сказал: – Павел Васильевич, вижу, ты сильно переживаешь за свое семейство – за жену, за ребеночка, который остался на воле.

– Тебе-то какое дело? – выпустив облако дыма, резко проговорил Цируль.

– Мне-то, собственно, то, что помочь я хочу.

– Каким же образом?

– Хочешь, – продолжил майор, – принесу тебе телефон или рацию?

– А тебе интерес какой? – удивился Цируль.

– Небесплатно, Павел Васильевич.

– А почему я должен тебе верить?

– А почему бы и нет? – улыбнулся майор. – Ведь я рискую, а не ты. Ну, отберут у тебя эту рацию – тебе какой риск? Никакого. А я рискую своими погонами.

– А за что ты рисковать будешь?

– Я же сказал – небесплатно.

– И сколько это будет стоить?

– Что тебе, Павел Васильевич, о таких мелочах думать! Я с твоими родственниками сумму оговорю. Она достаточно скромная для твоих масштабов. Ну так как мы порешим? – спросил майор.

– А почему все-таки я должен тебе верить? – вновь спросил Цируль. – Чем ты докажешь, что не готовишь мне подлянку?

Майор сделал паузу и быстрым движением полез в ящик стола, откуда недавно доставал шоколад.

– Вот чем докажу тебе, Павел Васильевич, свое расположение. – Он достал небольшую картонную папку, на которой было крупно написано «Личное дело заключенного», а наверху знакомая аббревиатура «МВД», «Главное управление исполнения наказания г. Москвы, изолятор временного содержания 48/2».

– Вот, – сказал майор, – мое единственное доказательство моих намерений. Дам тебе почитать, – и майор, раскрыв папку, протянул первый листок Цирулю.

Это было не что иное, как рапорт должностного лица на имя начальника следственного изолятора: «Довожу до Вашего сведения, что в камере № 51 следственного изолятора № 2 содержится неоднократно судимый вор в законе Р. Арабули, по кличке Робинзон. Павел Захаров, также ранее судимый, по кличке Цируль, через отбывшего по приговору суда Иванова сбыл Арабули 2,2 грамма ацетилированного опия. Наркотик был упакован в записку, адресованную Робинзону. Записка изъята и приобщена к делу в качестве вещественного доказательства».

Затем майор, увидев, что Цируль прочел этот рапорт, быстро перевернул листок. Цируль увидел, что к делу действительно приобщена его малява, которую он отправил Робинзону.

– Вот такие наши доказательства, Павел Васильевич.

Цируль сидел в недоумении.

– Я показал тебе секретную информацию. Больше скажу – несмотря на то, что дело в отношении тебя за распространение наркотиков будет в ближайшее время возбуждено, сейчас тюремное руководство следственного изолятора этого не делает, чтобы установить, кто из тюремщиков тебе помогает в этом деле. Поэтому, Павел Васильевич, – майор сделал паузу, – я считаю, что будет справедливо считать это сообщение о рапортах и записках моим доказательством расположения к тебе. Или ты думаешь по-другому?

– Что я думаю – это мое дело, – ответил Цируль. – Но бумажки серьезные. Ну что, давай попробуем, в самом деле. Что от меня нужно?

– От тебя ничего не нужно. Просто мой человек, – продолжил майор, – и естественно, ты понимаешь, что это будет девушка, позвонит твоей Розе, они встретятся. А дальше все остальное. Они обо всем конкретно договорятся. Ты, в свою очередь, отпиши Розе записочку, – и майор протянул Цирулю листок бумаги с ручкой. – Черкани, что человек от тебя придет по этому вопросу.

Цируль взял листок и быстро стал писать:

«В понедельник заезжай к Гришке и Славке. И возьми трубку (телефонную), и отдай ее с Игорьком. Ясно? Не забудь зарядное устройство».

Как только Цируль закончил писать маляву, майор тут же сказал ему:

– Да, Павел Васильевич, напиши номер телефона, где Розу можно найти.

Цируль удивленно посмотрел на него:

– А что, вы не знаете?

– Мы ж не сыскари, а стражники, – улыбнулся майор.

Цируль быстро написал номер телефона.

– И еще, никому об этом не говори!

– А как же я телефоном пользоваться буду? В камере-то сколько людей сидит! Заложат. Ведь наверняка там ваши наседки есть!

Майор улыбнулся. Но в отношении стукачей, которых на тюремном сленге называли наседками, он Цирулю ничего говорить не стал.

– Очень просто. Будешь вызывать одного вертухая, это мой человек. А вертухай будет ко мне тебя доставлять. От меня и будешь звонить.

– А чего тогда мне с мобильника звонить? Почему бы мне сейчас с твоего телефона не позвонить? – И он показал на стоящий на столе аппарат.