— В самом Пули-Хумри.

— Сколько теперь хотят в качестве выкупа?

Курбаши, который все это время внимательно слушал разговор, поскольку понимал по-английски, назвал сумму:

— Пять миллионов афгани.

— Я услышал тебя, — откликнулся абонент на том конце провода — им был никто иной, как Хью Лессарт. — Будь на связи и жди гонца с деньгами. Когда он прибудет, передашь девчонку человеку, которому принадлежит этот телефон.

Сказав это, американец первым нажал на кпопку «отбой».

Войдя на территорию Боткинского кладбища, первое, что сделал Талгат Агзамов, это подвел Алексея Игнатова к мемориалу в честь футболистов команды «Пахтакор», погибших в авиакатастрофе в августе 1979 года.

— Ровно через месяц будет четыре года этой трагедии, — сообщил Агзамов своему коллеге, когда они стояли у чугунного памятника, на котором был изображен вратарь, застывший в воздухе в отчаянном броске за мячом, а вокруг него, на земле, были расставлены по кругу большие фотографии погибших игроков.

Постояв в скорбном молчание несколько минут, сыщики направились от мемориала в глубину кладбища, где на одном из его участков проходили похороны Георгия Заботина. Как выяснилось, на них пришло не так много людей — всего около полутора десятков. Когда церемония была завершена и люди потянулись к автобусу, чтобы отправиться на поминки в квартиру покойного, сыщики подошли к вдове Заботина и поинтересовались у нее, кто из присутствующих был наиболее близок с ее мужем. И она указала на невысокого и невзрачного мужчину с короткой стрижкой под полубокс, назвав его имя и фамилию — Егор Ильинский. Отозвав его в сторонку, сыщики попросили мужчину ответить на ряд их вопросов.

— Вообще-то сейчас автобус уедет, — ответил Ильинский, по лицу которого можно было определить, что он жаждет выпить, а сыщики его от этого дела отрывают.

— Нас на выходе ждет служебная машина, поэтому мы вас доставим на поминки в целости и сохранности, — пообещал Агзамов.

После этого мужчина несколько успокоился и Игнатов задал ему первый вопрос:

— Скажите, вы знаете Никиту Левко?

— Это тот, у которого нос перебит? Конечно, знаю — мутный мужик.

— А как Заботин с ним познакомился?

— Так Жорик тогда в Спорткомитете работал водилой на автобусе — спортсменов развозил. А этот Никита в регби у нас играл и частенько в Ташкент на игры приезжал. Вот они тогда и познакомились.

— А вы другого мужчину с ними не видели — вот этого? — и Игнатов извлек на свет фотографию Леонида Широкова.

Взглянув на фото, Ильинский тут же ответил:

— Один раз видел его с ними примерно неделю назад. Я на автобусе мимо ехал, а они у Музея Ленина вместе стояли — собирались куда-то уезжать.

— Почему вы решили, что они хотели уехать? — вступил в разговор Агзамов.

— Так они у машины стояли — у светлой «Волги». С ними еще мужчина был — представительный такой, в модном синем костюме.

— Мужчина молодой или старый?

— Лет пятидесяти, волосы черные, как смоль, назад зачесаны. Судя по лицу из местных — узбек.

— А номер машины, случайно, не запомнили? — с надеждой в голосе спросил Игнатов.

— Только последнюю цифру — девять. Почему запомнил — у меня квартира под этим номером.

В это время из автобуса вышла Ольга Заботина и позвала Ильинского внутрь. Тот посмотрел на сыщиков, и они одновременно кивнули головами — мол, идите, мы вас не задерживаем. Собственно, кое-какую полезную информацию они из него вытянули.

На том же самом стуле, на котором час назад перед генсеком сидел Аркадий Габрилянов, теперь восседал Мариус Юзбашян. Он тоже пришел не с пустыми руками, а с докладной запиской, которую он передал в секретариат Андропова еще вчера, а теперь этот документ лежал перед генсеком на столе, но он решил к нему не обращаться, а выслушать, приведенные в нем факты непосредственно из уст докладчика.

— Вы прочитали записку Габрилянова, Мариус Арамович? — первое, о чем спросил генсек гостя, когда тот сел напротив него. — Там упоминаются люди, на которых вышли люди Рашидова и собираются их арестовать. Что это за личности?

— Саркис Мурадян и Вахтанг Георгадзе более семи лет сотрудничают с нами, — сообщил Юзбашян. — Только Мурадян с нашей «конторой», а Георгадзе — с грузинской. Регулярно часть денег, которые добываются ими на ниве теневой экономики, поступает к нам на оперативные нужды. Кроме этого, Мурадян имеет выходы на АСАЛА через своего брата Левона, который живет в Париже и владеет там сетью ресторанов.

АСАЛА — так называлась подпольная организация, аббревиатура которой расшифровывалась, как «Армянская секретная армия освобождения Армении». Она была сформирована в 1975 году в Бейруте ливанским армянином Акопом Акопяном, который принимал участие в деятельности палестинских вооруженных формирований в начале семидесятых. Главной целью АСАЛА было с помощью вооруженных акций против турецких дипломатов и рядовых граждан принудить Турцию признать геноцид армянского народа в период Первой мировой войны. Поэтому для одних АСАЛА была террористической организацией, а для других — партизанским формированием, ставящим перед собой благородные цели. КГБ поддерживал контакты с АСАЛА, поскольку Турция входила во враждебный СССР блок НАТО, и уже поэтому считалась серьезным противником.

— Как вы думаете, узбеки вышли на Мурадяна и Георгадзе случайно или это точечные удары непосредственно по нам? — поинтересовался Андропов.

— Я полагаю, что это последнее — кто-то их об этом информирует, — без каких-либо раздумий ответил Юзбашян.

— Мы можем пожертвовать этими людьми? — задал неожиданный вопрос генсек.

— Почему вы об этом спрашиваете? — удивился Юзбашян.

— Помните, несколько месяцев назад мы с вами уже обсуждали эту проблему. Я имею в виду тот факт, что может возникнуть недовольство по поводу арестов в рамках операции «Эмир» исключительно одних узбеков, а если шире — одних мусульман. И вот не далее, как час назад, буквально перед вами, у меня был Аркадий Габрилянов, который как раз и посетовал на это растущее недовольство. Вот я и спрашиваю: может, бросить Рашидову кость именно в виде Мурадяна и Георгадзе?

— Этого делать нельзя, Юрий Владимирович, — самым решительным тоном заявил Юзбашян. — Эти люди обладают важной информацией, которая не должна стать достоянием противоположной стороны. Впрочем, вообще никакой стороны, кроме нашей. Ведь это не просто предприниматели — это лишь внешний фасад их деятельности — они наши информаторы и денежные мешки, которые имеют выходы на многие звенья той цепочки, которая простирается на Запад — не только во Францию, но и в США. Тот же Мурадян помогает нам влиять на АСАЛА и знать о ее планах. В той ситуации, в которой мы оказались в той же Франции, откуда недавно выслали наших дипломатов, это играет важнейшую роль.