Капитан Хиббит имел свои тайные подозрения насчет этой соблазнительницы, и они, разумеется, оправдались. Иначе быть не могло – слишком уж вдова кавалера Кивана походила на недоброй памяти Марут, демоницу-шлюху, с коей его однажды свела судьба и из рук которой он спасся только благодаря изворотливости своего ума и врожденному нахальству. К счастью, он знал тогда, с кем имеет дело, не то быть бы и ему призраком, как всем прочим ее возлюбленным…

Но говорить об этом Веронике и Овечкину Кароль не стал. Как не стал и рассказывать, где он обнаружил Вероникиного друга и чем тот в это время занимался.

Ничего особенного, конечно, Антон и не совершил. Он всего лишь самозабвенно целовался со вдовушкой в гостиничном вестибюле, прямо на глазах у портье, который усиленно делал вид, будто не замечает бесстыжей парочки. Когда Кароль, ужаснувшись, положил этому безобразию конец и вежливо выпроводил Алиэтту фон Мей за дверь, Антон сразу же опомнился. «Сам не знаю, что на меня нашло», – испуганно сказал он и попросил ничего не говорить Веронике.

Кароль обещал не говорить, хотя в глубине души считал, что малая толика ревности в любовных делах отнюдь не вредит. Не в его это было интересах – помогать Антону в любовных делах… Кроме того, он был уверен, что без чар тут и впрямь не обошлось, потому и ужаснулся при виде их тесных объятий. Алиэтта фон Мей явно была ученицей Марут и знала, чего хочет…

Тем не менее красавец получил от капитана Хиббита хорошую выволочку.

– Ты что, не понял, что она ведьма? – злобно шипел Кароль, ведя его обратно в номер. – Заморочит голову, и поминай, как звали! Или вообразил, что она на тебя запала? Да у нее таких уродов, как ты, полная Квейтакка! А нам только и не хватает искать по всей Шеморе, в какой ты с ней койке валяешься!

Антон слушал, стиснув зубы. Потом попытался объяснить, что он – не мальчик, но муж…

– «Не мальчик!» – капитан Хиббит закатил глаза. – Тебе сколько лет? Целых тридцать? А ей – всего-то тыщ пять! Понял, нет? Лучше бы губернаторскую племянницу трахнул, если так невтерпеж! Масьёр Осёль тебя всего лишь повесил бы! А эта… я даже говорить не хочу, что она может сделать!

Он перевел дух и продолжил чуть спокойней:

– Нет, я все понимаю… невозможно тридцать лет любить безответно, хочется иногда женской ласки, но надо же знать, чьей! Короче, никаких больше шашней у меня за спиной. Я тебе всегда скажу, с кем можно, а с кем нельзя. Слушайся дяди Кароля!

– Не много ли ты на себя берешь? – угрюмо осведомился Антон.

– Не много, – сказал Кароль, заталкивая его в номер. – Не много ли, говорю, хлопот у нас было нынче? – обратился он к Веронике и Овечкину, заходя следом. – И не пора ли отдохнуть и расслабиться? Поужинать, к примеру, при свечах и с цыганами?

Только цыган им, конечно, и не хватает, сказала в ответ Вероника, с подозрением вглядываясь в обоих. Антон показался ей рассерженным, капитан Хиббит – чересчур возбужденным, и чуткое сердце подсказывало, что между ними что-то произошло, о чем спрашивать бесполезно.

Цыгане так цыгане, сказал и задумчивый Михаил Анатольевич, во всяком случае, против самой идеи поужинать он отнюдь не возражает.

Они спустились в ресторан, где Кароль заказал такой стол, словно хотел компенсировать все неприятности, пережитые за день, а заодно и грядущие. Блюда и напитки, выбранные им, были вкусны чрезвычайно, свечей в зале хватало с избытком… так что отсутствие цыганского ансамбля на эстраде, кажется, никого не удручило.

Зато капитана Хиббита удручило другое.

Когда снова заговорили об Алиэтте фон Мей, и выяснилось, что двое из компании все-таки голосуют за визит к ней – в том случае, если дама Лестриу ничем помочь не сможет, – Кароль надулся и даже обиделся. Особенно когда Михаил Анатольевич вновь принялся уверять, будто злых намерений у Алиэтты нет, иначе он, как маг, почувствовал бы это.

– Магия магией, а я, например, ж. й чую – доведет нас эта дама до цугундера! – непривычно грубо выразился капитан Хиббит, плюнув на политес. – И ж. а моя еще никогда меня не подводила! Простите, мидам…

– Ничего, ничего, – сказала Вероника. – Как литератор, я знаю выражения и покрепче. И я на вашей стороне, капитан.

– Слава Богу! – буркнул Кароль. – Не хватало еще и вам втюриться в прекрасную вдовушку!

Этим высказыванием он изрядно подпортил впечатление, которое произвела на Веронику его стойкость перед чарами квейтанской ведьмы, но в памяти ее еще был свеж недавний разговор с Овечкиным, и потому она сдержалась и ничего не ответила.

Затем недовольные друг другом противники и сторонники дамы фон Мей вернулись к другой насущной проблеме – предстоявшей перемене местожительства, каковую желательно было совершить незаметным образом. Хотя визит Алиэтты доказывал, что следила за Овечкиным и Вероникой она, а вовсе не предполагаемый убийца Кивана и Аррсона, Кароль по-прежнему настаивал на крайних мерах предосторожности.

Сложность, однако, заключалась в том, что Веронику невозможно было защитить и сделать невидимой для магического наблюдения. Мешало злополучное заклятие – маг со шрамом постарался на славу, чтобы не упустить из виду сказочницу, а вместе с нею и капитана Хиббита, и теперь ее не спасло бы никакое ложное обличье, поскольку при слежке фиксировалось энергетическое излучение личности, а вовсе не внешний вид.

– Если не от убийц, то уж от мага этого нам просто необходимо оторваться, – сказал Кароль. – Давайте, Михаил Анатольевич, думайте. На вас вся надежда.

Михаил Анатольевич подумал, повздыхал и сказал, что видит только один способ помочь делу. Поверх уже существующего заклятия наложить другое, не менее сильное. Сделать, скажем, так, чтобы Вероника Андреевна впала на время в летаргический сон…

– Это, конечно, черная магия, – добавил он, – и мне ни в коем случае не хотелось бы в ней практиковаться. Но если иначе никак…

– А мне бы не хотелось получить на руки дополнительную неходячую ношу, – раздраженно сказал Кароль. – Нельзя ли придумать что-нибудь более комфортное?

– К сожалению, нельзя, – ответил Овечкин. – Чтобы перебить противопереходное… – и замер на мгновение с открытым ртом. – Можно! «Всепереход»!

– Это еще что такое?

– Тоже малоприятная штука, – пустился в объяснения Овечкин. – Человек, на которого наложено заклятие «всеперехода», превращается в игрушку обстоятельств, особенно когда он не знает, что происходит. Куда бы он ни шел, на его пути открываются проходы между мирами – там, где есть границы, конечно. И заходит он в результате очень далеко, как вы понимаете… Однако в нашем случае Веронике Андреевне это не грозит. Если половина Киникеи граничит только с Квейтаккой, в которую ей не пройти, никуда она у нас не денется. Зато мы перебьем старое излучение.

Кароль уважительно покачал головой.

– Круто! И откуда только вы это знаете?