– А что он такого сделал?

– Ну что такого мог сделать гном? Спер хорошенький камушек, конечно… и не смог замести следы, дурачина. А шуму подняли, будто то был камень из парадной короны правителя! Собрались лишить парня его горнорудного уменья… нет чтобы понять, что мимо такой редкости ни один гном спокойно не пройдет!

– Это все-таки была редкость?

– Да, – неохотно признал Кароль. – Полихромный альгит, который позволяет заглядывать как угодно далеко в прошлое. Бесценная вещь для шантажиста. Их на всю Квейтакку три штуки… так и нечего было выставки устраивать! Держали бы под замком…

– Как же гнома могли лишить его уменья?

– Запросто. Эта одна из самых распространенных мер пресечения у нас – око за око, зуб за зуб. Камень спер – больше ни одного добыть не сможешь. Напустил из зависти саранчу на соседский сад – до конца жизни сам ни цветочка не вырастишь. И так далее.

– А какие еще меры бывают? Вот вам, например, что грозит, если Стража вас все-таки поймает?

– Ох… лучше не спрашивайте, мидам! Я нарушил столько запретов, что, боюсь, меня ждет худшее из наказаний.

– И все-таки?

– Лишение магического уменья и депортация из Квейтакки. Спасибо, если вообще всю память не сотрут! Есть у меня, правда, один влиятельный защитник, может, не даст пропасть…

Крайняя улица тем временем кончилась, и путники шли уже по какому-то полю, покрытому кочками, где царила кромешная тьма. Капитан Хиббит и Овечкин, собравшись с последними силами, зажгли каждый в правой руке по загадочному магическому огоньку. Только при помощи этого исходившего невесть откуда света они и видели дорогу под ногами.

Впрочем, то, что виднелось у них под ногами, – слегка примятая заиндевелая трава, – дорогой назвать было трудно. И путь они держали черт знает куда – на краю поля торчала лишь небольшая кучка деревьев, среди которых не имелось ничего похожего на человеческое жилье…

Капитан Хиббит, не дав сказочнице возможности выразить свое сочувствие по поводу ужасной кары, которую он для себя предвидел, продолжал болтать без умолку. Тема была все та же – преступление и наказание. Он поведал своим спутникам, что еще совсем недавно, при старом правителе Миуне, в Квейтакке царило невероятное благолепие. Нарушителей закона почти не было, и наказывали всех практически одинаково – ссылкой на остров Кентавров, где не работала никакая магия, совсем как в мире Маго. Колдовать там умели одни лишь кентавры. Они и служили охраной для провинившихся волшебников, которые на их острове были вынуждены жить, как самые обыкновенные люди, – кто в течение года, а кто и лет эдак сто, в зависимости от тяжести проступка.

Теперь же, рассказывал Кароль, все стало значительно хуже. Или лучше – на чей взгляд посмотреть… После открытия проходов и прочих послаблений, сделанных новым правителем, воспрянули духом все потенциальные авантюристы и ненавистники закона. Они так рьяно взялись за дело, что прежний уголовный кодекс мгновенно устарел, и квейтанским юристам пришлось попотеть, составляя новый, который предусматривал бы все возможные виды преступлений и соответствующие кары.

Самым скромным наказанием сделались денежные штрафы, самым суровым – лишение всяческого уменья, стирание памяти и депортация из волшебной страны. Места на острове Кентавров стало катастрофически не хватать, и потому стражи порядка сначала принялись создавать искусственные острова без магии, а потом – попросту лишать преступников их уменья. Научились, гады!..

Слушая сей увлекательный рассказ, путники не заметили, как добрались наконец до деревьев на краю поля. Позади скромной рощицы расстилалась еще одна необозримая равнина, но капитан Хиббит остановился здесь, возле самого толстого дерева с огромным дуплом, начинавшимся от земли.

– Неужели нам туда? – с испугом глядя на это дупло, спросила Вероника.

Капитан, проигнорировав вопрос, заглянул в него. К чему-то прислушался, а потом выпрямился и дивным своим, воистину ангельским голосом громко пропел несколько тактов из арии Кармен.

– «У любви, как у пташки крылья…»

Через несколько мгновений в ответ на это из глубины дупла донесся такой отчаянный рев, что содрогнулось все могучее дерево:

– Ка-а-ароль!!!

Внутри дерева забрезжил свет.

Он разгорался все ярче, поднимаясь откуда-то из-под земли, потом послышались шорох и громкое пыхтение. Следом в дупле появился ярко пылающий факел, а за ним – взлохмаченная голова, которая безостановочно бормотала:

– Кароль, Кароль, Кароль, Кароль…

Свет факела поочередно озарил копну черных с сединою волос, косматые брови, маленькие блестящие глазки, топорной работы носище. Затем добрался до пышной черной бороды, в которой запутались мелкие сухие листья, и, наконец, когда гном выбрался из дупла, выхватил из темноты и всю его приземистую фигуру с короткими ножками и могучими мускулистыми руками.

Голова беглеца от квейтанского правосудия доставала Веронике, которая и сама не могла похвалиться ростом, только до плеча. А рыцарю ее, Антону, он вообще был по пояс…

Гном, не обращая ни на кого внимания, шагнул к капитану Хиббиту и дружески хлопнул его по плечу мощной дланью – капитан аж присел.

– Кароль, неужели это и вправду ты?!

– Нет, это не я, – морщась и потирая плечо, сказал тот. – Это тень моя…

– Ты не забыл обо мне? Не забыл бедолагу Грикардоса?

– Тебя забудешь! – Капитан повернулся к своим спутникам. – Знакомьтесь – кавалер Грикардос. Временно проживающий под псевдонимом Гришка Кутерьма…

– Очень рад, – церемонно сказал гном и поклонился.

– Мы к вам пришли навеки поселиться, – сообщил Кароль. – Примешь?

Грикардос окинул всю компанию удивленным взглядом.

– Тоже беглецы, что ли?

– Почти.

– Что ж, милости прошу!

В дупле, куда пригласил их гном вслед за этим, обнаружилась деревянная лестница, ведущая в глубокое подземелье, то ли вырытое кем среди древесных корней, то ли образованное самой природой – неизвестно.

Кавалер Грикардос полез туда со своим факелом первым. За ним отправили Веронику, потом Овечкина, Антона, и последним, замыкающим, в оригинальное жилище гнома спустился капитан Хиббит.

Жилище оказалось очень скромным, но не лишенным относительного уюта. Земля со стен и потолка на головы гостям не сыпалась – гном выложил их ровными каменными плитами, как и пол своего подземелья. В одном углу полыхала жарким пламенем печка, дым из которой уходил через трубу, аккуратно протянутую под потолком, и тепла ее хватало, чтобы обогреть всю эту импровизированную пещерку.

Из мебели у гнома имелись только круглый стол и несколько грубо сколоченных табуреток. Кровать – или кровати – заменяли кучи сухих листьев, насыпанные по углам и небрежно прикрытые дырявыми одеялами. На длинной скамье вдоль одной из стен красовалась кухонная утварь – сковородки, кастрюльки, кружки, миски. И это было, по-видимому, все имущество кавалера Грикардоса…