Он то и дело оборачивался и смотрел на их машину, и если они вдруг застревали в потоке, притормаживал, чтобы не упускать их из виду. Мне кажется, он боялся, что они внезапно свернут на боковую улицу и навсегда исчезнут из его жизни.

Но этого не произошло. И непонятно почему мы сняли гостиную в апартаментах отеля «Плаза».

Я уже не помню подробностей долгого и бурного спора, в результате которого мы оказались в этой гостиной, но мне в память отчетливо врезалось пренеприятное ощущение, что мое нижнее белье обвило мои ноги, словно змеи, а по спине безостановочно стекали струйки пота. Идея возникла из предложения Дейзи снять пять ванных и понежиться в прохладной воде; потом она приняла более конкретную форму в виде «места, где можно выпить мятный джулеп». Все мы без умолку твердили, что это полная жуть, при этом одновременно обращаясь к сбитому с толку портье, полагая или притворяясь, что нам очень весело…

В большой комнате стояла нестерпимая духота, и, хотя было уже четыре часа дня, в распахнутое окно веяло лишь ароматами накаленной листвы из парка. Дейзи подошла к зеркалу и стала поправлять прическу, стоя спиной к нам.

– Шикарный апартамент, – уважительно прошептала Джордан, и все рассмеялись.

– Откройте другое окно, – скомандовала Дейзи, не оборачиваясь.

– Тут больше нет окон.

– Ну, тогда надо заказать по телефону топор…

– Надо постараться забыть о жаре, – нетерпеливо прервал ее Том. – Когда ты все время ноешь, становится в десять раз жарче.

Он развернул полотенце и поставил на стол бутылку виски.

– Может, оставите ее в покое, старина? – заметил Гэтсби. – Это ведь вам захотелось ехать в город.

В воздухе повисло неловкое молчание. Телефонный справочник сорвался с крючка и рухнул на пол. Джордан прошептала: «Прошу прощения», но на сей раз никто не рассмеялся.

– Я подниму, – предложил я.

– Не стоит. – Гэтсби с интересом посмотрел на лопнувший шнурок, хмыкнул и швырнул справочник в кресло.

– Это ведь ваше любимое словечко, да? – резко спросил Том.

– Какое именно?

– Да вот это ваше «старина». Где вы только набрались подобных словечек?

– Вот что, Том, – сказала Дейзи, отворачиваясь от зеркала, – если ты собираешься переходить на личности, я не останусь здесь ни минуты. Позвони-ка и закажи лед для джулепа.

Не успел Том снять трубку, как стоячий зной прорезали звуки музыки, и мы услышали торжественные аккорды «Свадебного марша» Мендельсона, доносившиеся из танцевального зала под нами.

– Подумать только – кто-то женится в такую жару! – жалобно вскрикнула Джордан.

– Ну и что… Я выходила замуж в середине июня, – вспомнила Дейзи. – Луисвилл в июне. Кто-то хлопнулся в обморок. А кто, Том?

– Билокси, – бросил тот.

– Точно, Билокси! Чурбан Билокси, он еще коробки делал – верно-верно, – а родом он из Билокси, штат Миссисипи.

– Его еще отнесли к нам, – подхватила Джордан, – поскольку мы жили через два дома от церкви. Он прожил у нас три недели, пока папа не велел ему убираться. Он уехал, а назавтра папа умер. – Немного подумав, она добавила, чтобы ее не упрекнули в непочтительности: – Ну, это никак не связано.

– Я в свое время знал некого Билли Билокси из Мемфиса, – заметил я.

– Это его двоюродный брат. Пока он жил у нас, я разузнала все про его семейство. Он подарил мне алюминиевую клюшку для гольфа, которой я пользуюсь и теперь.

Музыка внизу стихла, началась брачная церемония, после чего раздались радостные возгласы и крики «Да-а-а!». Затем грянул джаз, и начались танцы.

– Годы уже не те, – грустно констатировала Дейзи. – Будь мы помоложе, вскочили бы и пустились в пляс.

– Помни о Билокси, – предостерегла ее Джордан. – Откуда вы его знаете, Том?

– Билокси? – Том сосредоточенно размышлял. – Да не знаю я его. Это кто-то из приятелей Дейзи.

– Вовсе нет! – возмутилась та. – Я его до нашей свадьбы никогда не видела. Он приехал в одном из твоих вагонов, Том.

– Ну, мне он сказал, что вы знакомы. И добавил, что вырос в Луисвилле. Его в последнюю минуту притащил Эйса Берд и спросил, не найдется ли у нас для него местечка.

Джордан улыбнулась.

– Он, наверное, решил прокатиться домой за чужой счет. Мне он говорил, что был старостой вашего курса в Йеле.

Мы с Томом недоуменно переглянулись.

– Билокси?

– Во-первых, у нас не было никакого старосты…

Гэтсби отбивал ногой отрывистый, беспокойный ритм. Том вдруг впился в него взглядом.

– Кстати, мистер Гэтсби, как я понимаю, вы окончили Оксфорд.

– Не совсем так.

– Ах да. Я хотел сказать, что вы учились там.

– Да, учился.

Пауза. Затем Том произнес недоверчиво-издевательским тоном:

– Вы, очевидно, учились там примерно тогда же, когда Билокси учился в Йеле.

И снова пауза. В дверь постучали, вошел официант с толченой мятой и льдом, но томительного молчания не нарушили ни его «Спасибо», ни звук осторожно закрываемой двери. Наконец-то должна была проясниться одна из важнейших деталей биографии Гэтсби.

– Я же сказал, что учился там, – произнес Гэтсби.

– Это я слышал, однако хотелось бы знать – когда.

– В тысяча девятьсот девятнадцатом году. Я провел там всего пять месяцев, так что не вполне могу называть себя питомцем Оксфорда.

Том обвел глазами комнату, дабы убедиться, что мы разделяем его подозрения и недоверие. Но все мы смотрели на Гэтсби.

– После Перемирия 11 ноября такую возможность предоставили некоторым особо отличившимся офицерам, – продолжал он. – Мы могли выбрать любой из университетов Англии или Франции.

Мне захотелось встать и дружески хлопнуть его по плечу. Меня вновь охватило полное доверие к нему, что случалось уже не раз.

Дейзи встала, чуть заметно улыбнулась и подошла к столу.

– Открой виски, Том, – велела она, – а я сделаю тебе мятный джулеп. Тогда ты не станешь казаться себе таким идиотом… Смотри, какая мята!

– Минутку! – выпалил Том. – Я хочу задать мистеру Гэтсби еще один вопрос.

– Прошу вас, – учтиво отозвался Гэтсби.

– По какому праву вы пытаетесь учинить скандал в моем доме?

Они наконец вышли на открытое ристалище, и Гэтсби был доволен подобным поворотом.

– Он не учиняет никакого скандала. – Взгляд Дейзи в отчаянии метался между ними. – Это ты скандалишь. Пожалуйста, хоть как-то возьми себя в руки.

– Взять себя в руки! – взвился Том. – Сдается мне, что это последний писк моды: преспокойно сидеть и наблюдать, как мистер Никто из Ниоткуда крутит роман с твоей женой! Ну, если так, то эти веяния не по мне… Сегодня глумятся над семьей и семейными ценностями, а завтра выкинут за борт все моральные устои и разрешат браки между белыми и черными.

Распаленный своей страстной тирадой, он ощущал