Но еще больше понравился поцелуй.

Взрослый, чувственный… Даже развратный… Но без слюней и языка у гланд.

Этот мальчик умел целоваться. И это умение явно пришло с опытом.

Мигом отрезвев, Оля оттолкнула его.

– Все, уходите!

– Извини, не удержался, – смутился Макс.

– Вон.

– Но я же еще не попил чаю. Да и марганцовки ты мне обещала… – Он попытался ее обнять, но Оля извернулась. – Давай закончим эти игры? Пожалуйста…

– Да, для вас это только игра. Только я правил не знаю.

– Не понимаю я вас, женщин. Ты же минуту назад тянулась ко мне, таяла буквально в объятиях, а теперь фурию включила…

Ольге тоже надоело «выкать»:

– Умеешь растопить бабу, а понять ее не можешь? Ничего, это с возрастом придет.

– Оля, ты чего несешь? – растерялся Макс.

– Строил из себя невинного агнца, а сам… Бывалый ловелас? Взгляд в пол, восхищение, похожее на искреннее, букетики. И все ради того, чтоб затащить меня в койку? Или у тебя план грандиознее, влюбить в себя, а потом разбить сердце?

– А зачем мне это? – удивился Макс.

– Чтобы самоутвердиться.

– Да, не везло тебе с мужчинами…

– А тебе с женщинами?

– Не было у меня их.

– Да? На ком же ты целоваться учился? На кошках?

– У меня была девушка. Мы встречались два года, естественно, целовались. Но она блюла себя до свадьбы. И я полностью поддерживал ее в этом. У нас, знаешь ли, это норма, сохранять невинность до свадьбы.

– Но я-то уже, как говорится, с пробегом барышня, – зло заявила Ольга. – Меня, значит, можно… В койку?

Максимилиан молчал и долго смотрел на нее. Глаза в глаза. Оля не выдержала, отвела их и услышала:

– Дура ты, – прозвучало это без злости, а с грустью.

Сказав это, Макс подошел к окну, сорвал со створки куртку, сапоги взял в руки и выпрыгнул на улицу. Ольга смотрела, как он уходит, босой и раздетый, под проливным дождем. А когда яркое желтое пятно Пашиных сапог «акиаки» растворилось в темноте, рухнула на кровать и зарыдала.

Святослав проснулся от того, что замерз. Открыл один глаз, начал озираться. Одеяло увидел на полу, оно сползло. Вот и покупай шелковое постельное белье! Глинка затащил одеяло на кровать, укрылся и тут понял, что еще чего-то не хватает… А точнее, кого-то! Невесты. Она спала рядом.

Святослав сел, включил бра. Ники нигде не было видно. А поскольку ему одному, но под одеялом, спалось лучше, чем с кем-то, Святослав опустил голову на подушку, готовый вернуться в объятия Морфея, но тут услышал плач.

Пришлось вставать и идти на звук, который, как оказалось, доносится из ванной.

Открыв дверь, Святослав обнаружил невесту. Она сидела в джакузи по шею в воде и пене. На полу стояла распечатанная бутылка скотча. Литровая!

– Тебе приснился дурной сон? – спросил Святослав. – Если да, лучше бы выпила валерьянки.

– Вся моя жизнь – дурной сон, – шмыгнула носом девушка и потянулась к бутылке.

– Да, нет человека несчастнее тебя, – с сарказмом проговорил Глинка.

– Ты ничего не понимаешь…

– Да где уж мне!

Ника ухватила-таки бутылку за горлышко и поднесла ко рту. Сделав большой глоток, закашлялась. Она не пила крепкий алкоголь, и виски обжег ей рот… А потом стек по подбородку вместе со слюной.

Святослав поморщился.

– Хочешь напиться, сделай это красиво, – сказал он, подойдя и отобрав бутылку. – Налей виски в стакан, добавь льда и потягивай его.

– Претендуешь – соответствуй?

– Не понял тебя, – приподнял бровь Святослав.

– Если я хочу стать твоей женой, то должна по твоим правилам жить? – всхлипнула Ника. – Так ведь? Быть чистоплюйкой, эстеткой…

– Я хоть раз что-то от тебя потребовал?

– Нет. Но тысячу ткнул меня носом во что-то, что тебе казалось неприемлемым. Сейчас я напиваюсь не так, как должно. Вчера не на тот крючок повесила халат. До этого посмела отхлебнуть вишневый компот из твоего стакана, а косточку положить на стол… На стол! Не на блюдце! За это же казнить нужно.

– Я педант, – ровным голосом произнес Святослав. – И никогда этого не скрывал. В чем претензия?

– Если бы ты любил меня, то не обращал бы внимания на такие мелочи.

– Вот уж не согласен.

– То есть ты меня любишь?

– Конечно.

– Не верю.

Глинка мысленно издал рык, наподобие того, что стал визитной карточкой Кинг-Конга. Хотелось еще себя кулаками в грудь поколотить. Да взаправду. Но вместо этого Святослав, стянув трусы, забрался в джакузи. Сев напротив Ники, спросил:

– Что с тобой происходит в последнее время?

– Я сомневаюсь во всем…

– Со всеми нами это происходит.

– И с тобой?

– Конечно.

– Быть этого не может. Ты всегда во всем уверен. Причем на сто один процент. А я не такая… Я нормальная.

– А я, значит, нет?

– Ты робот, не человек. Ты выбрал меня, потому что я тебе подхожу. А мне всегда хотелось сказки… – Ника зачерпнула пену и водрузила горку себе на голову, как оказалось, она должна была символизировать корону. – Я представляла себя принцессой, сердца которой добиваются. И умирают, сражаясь за него.

– Я же мечтал стать пиратом, – признался с улыбкой Святослав. – Но лет в шесть повзрослел.

– Подай мне, пожалуйста, бутылку.

– Нет.

– И ладно, возьму сама… – Она неуклюже выбралась из ванны, оставив на полу несколько лужиц воды, и, сцапав бутылку, забралась обратно. – Ты любил кого-нибудь, Святослав? – Сделав глоток, она мерзко хихикнула. – Обалдеть, да? Я, твоя невеста, обращаюсь к тебе по имени, записанному в паспорте. Даже мне нельзя назвать тебя Святом или Славой. Про котика и заю я вообще молчу.

– Я люблю тебя. – Терпение Глинки было на исходе, но он сдерживал себя. Если сейчас поругаются, он мириться не станет. И это значит, почти год отношений псу под хвост.

– Ах, если бы слова хоть чем-то подтверждались…

– Я мало уделяю тебе внимания? Не дарю подарков? Обижаю? Изменяю? Мозги кручу?

– Нет, ты ведешь себя идеально. Но твои глаза пусты.

– Все, мне надоело. – Святослав рывком встал. – Я спать. Если хочешь, приходи, но сейчас же. Нет, иди в другую комнату.

– Так мы друг друга и не поняли, – горестно вздохнула Ника.