зьмея лютая,

Зьмея лютая да семиглавая,

Семиглавая, была вила́вая!»

Ишче дали добру молодцу да ружьё ц́ельнёё,[472]

Ружье ц́ельнёё да копьё востроё.

45 Как ступил ведь доброй молодець да на черьлён караб,

По караблицькуа да запохаживал,

Свое горюшко да запокликивал:

«Ты куда поди-ка, — горе вслед идёт;

Некуды от горюшка не деваисьсе,

50 Не деваисьсе, не потеряисьсе!»

(Оны пришли в город, дали ёму коня, поехал).

Поежжал Иванушко да во цисто́ полё,

Во цисто́ полё да на добро́м кони.

Прилетела там Иванушку да пуля быстрая.

Ишшэ пал Иванушко да со добра́ коня;

55 Ишшэ па́ло его тело на сыру землю,

Как сера́м волкам да всё на во́еньё,

Цёрным во́ронам да им на граеньё.

Слу́цило́сь итьти да ро́дной маменьки

Мимо ето тело молодецькоё;

Спровадила ро́дна маменька да во сыру́ землю.

167. СМЕРТЬ СКОПИНА

Уж как езьдил Скопи́н ровно три месеця,

Аливу, аливу![473] Скопи́н три месеця.

Ищэ взял-то Скопи́н ровно три города,

Аливу, аливу! Скопи́н три города:

5 Уж как перьвой-от город Шяратовськой,

Ка другой-от город Вержьвлютовчкой,

Ищэ третей-от город кумыа Малютихи-вдовы.

Ищэ тут ли кумы́ за беду есь стало́,

За беду кумы́ стало да за великую,

10 Аливу, аливу! за великую беду.

Собирала кума да пир поц́есьтён стол.

Ищэ звали Скопина да на поц́есьтён пир

Ищэ хлеба, соли йись, зе́лёно́го вина пить.

Унимала Скопина́ да ро́дна матушка своя,

15 Уговаривала молода ягоб жона,

Ищэ плакалисе малы детоцьки,

Аливу, аливу! малы детоцьки его:

«Не ходи-ко, Скопин, на поц́естён пир!

Потеряёшь, Скопин, буйну голову свою».

20 Не послушал Скопин ро́дной матушки своёй,

Не послушал Скопин молодой своёй жоны,

Не послушал Скопин малых детоцёк своих.

Там поехал Скопин на поц́естён пир.

Приежат Скопин ко широким ворота́м;

25 Как приходит стриц́еть ищэ та ли-то кума да Малютиха вдова.

Как подходит к ему потихошенько,

Ищэ кланеитц́е понизёшенько:

«Добро жаловать, Скопи́н, на поц́естён пир

Уж ты хлеба, соли йись, зе́лёно́го вина пить!

30 Ты цёго-то везёшь саблю вострую свою?» —

«Я не сабельку везу, — твою голову сойму». —

«Ты садись-ко, Скопин, в большой самой уго́л».

Посадила Скопина да за средны́ она столы,

Наливала Скопину цяру зо́лотую,

35 Цяру зо́лотую да зелёна́ она вина,

Зелёна она вина да ц́е́ло́ ровно ведро.

«Ты прими-ко, Скопин, на праву́ свою руку́,

Уж ты выпей, Скопин, на единой дух».

Ишэ принял Скопин на праву́ свою руку́,

40 Ищэ выпил Скопин на единой дух.

Наливала другу ровна два она ведра:

«Ты прими-ко, Скопин, на праву́ свою руку́,

Уж ты выпей, Скопин, на единой дух».

Ищэ принял Скопин на праву́ свою руку́,

45 Ищэ выпил Скопин на единой дух.

Наливала она да третью цароцьку,

Третью цяроцьку дав люта зельиця,

Люта зельиця да ровно три она ведра.

«Ты прими-ко, Скопин, на праву́ свою руку́,

50 Уж ты выпей, Скопин, на единой дух». —

«Мне-ка цяроцька не пить — да кумы не любить;

Мне-ка цяроцька выпить — мне живому не быть».

Как примаёт Скопин на праву́ свою руку́,

Выпиваёт Скопин на единой дух.

55 Ищэ брал тут Скопин саблю вострую свою,

Как срубил у кумы буйну голову.г

Ищэ тут Скопину да славу ёму поют,

Аливу, аливу! да старины скажут.

———

Елена Васильевна Гришанова

XV. Елена Васильевна Гришанова, молодая женщина, от которой в д. Федосееве мы записали старину о братьях-разбойниках. Незадолго до того она переехала туда со своим мужем из родного села Шу́ньги, Олонецкой губернии, Петрозаводского уезда.

168. БРАТЬЯ-РАЗБОЙНИКИ И ИХ СЕСТРА

Была жила да вдова Пашиця.

Как у той вдовы у той Пашици

Много детушок, мало девушок:

Одинака доч, деветь сыновей.

5 Деветь сыновей вси в розбой пошли,

Одинаку дочку замуж выдали

Тут за славноё за синё морё

За того купца да за богатого...[474]

КАНДАЛАКША

Авдотья Дмитриевна Полежаева

XVI. Авдотья Дмитриевна Полежаева, урожденная Пушкарева, бездетная, замужняя старуха, 70 лет. Родилась в Кандалакше, и тут же вышла замуж двадцати лет, за односельчанина и ровесника. Всю жизнь она прожила в своем селе и никуда оттуда не выезжала. Занимается рыбной ловлей — преимущественно ловит треску на уду. Кроме печатаемого материала,[475] у нее записаны тексты былины о Дунае и стиха об Алексее Человеке Божьем; знает она также стихи об Егории Храбром и о Захарии.

169. ВОЗНЕСЕНИЕ

Посередь-то было летика красного,

На канун Возьнесенья Христового.

Как возьнёсса Ѓосподь на небе́са,

Вот росплацетца нишшая-та братия,

5 Ростужитца, у Ѓоспода сиротина:

«Ѓосподи, Ѓосподи, Царь наш небесныя!

На кого ты нас, Ѓосподи, оставляешь,

На кого ты нас, Владыко, спокинаёшь?» —

«Ты не плачь-ко, не плачь, да нишша братия,

10 Не горюй-ко, убога сиротина!

Я даю́[476] вам реку́-ту мёдовую,

Я даю вам гору́-ту золотую,

Я даю́ вам сады виноградья».

Тут прослышал Иван-от Предотеча,

15 Тут прослышал креститель-о ѓосподён:

«Уж ты Ѓосподи, Ѓосподи, Царь наш небесныя!

Не давай-ко им реки-то мёдовы́я,

Не давай-ко им горы да золотыя,

Не давай-ко им садов-виноградьё:

20 Как над этой горой будёт им кроволитьё,

Как над этою рукой будёт убийсьво.

Как надъедут купчы, госьти торговыя,

Отоймут у их реку-ту мёдовую,

Отоймут у их гору-ту золотую,

25 Отоймут у их сады все виноградия.

Оны будут ведь холодны и голодны,

Нё убуты будут, не одены,

От тёмной-то ноциа не обогреты.

Уж как дай-ко своё-то имё