class="sup">ж зысьным голосом:

150 «Кто бы, кто бы мне нашёл да ведь супружницю,

Не супружницю да супротивницю,

Белым личиком — пороху снегу белого,

То ясны очи да цёрна соболя».

Как послышал тут Дунайка сын Ивановиць —

155 «Есь у него ведь короля да Ляхоминския

Есь три доценьки,а да три хорошия:

Есь Настасья королевисьня, да перва доценька —

Ни твоя слега да ни тебе владать;

Есь и Аннушка да королевисьня —

160 Ни твоя слега да ни тебе владать;

Есь Опрокся есь да королевисьня —

Есь твоя слега[481] да ведь тибе владать».

Собират Дунай да ведь дружину он богатырьскую,

Он пошёл ведь к королю да Ляхоминския:

165 «Ты гой еси, король да Ляхоминския!

Ты отдай Опроксю королевисьню

Ты за солнышка Владымира да славно-киевской».

Не хотел король да Ляхоминьския

Как одать Опро́ксю королевисьню.

170 Как надвинулсе Дунайко сын Ивановиць

Он двенацать всех бога́тырей.

Попустил свои руки король Ляхоминския,

Поклонял да свою буйну голову.

Тут ведь на пиру все напивалисе,

175 Все-то на честном да наедалисе,

Все тут на пиру да прирасхвасталисе.

Как Дунайка хвастат он ведь боле всех —

Он своей силой могутой богатырьскою,

Своёй удачёй, своёй храбросью:

180 «Я ростре́лю свой злацёна перстень пополам ёго,

Обе ведь половиноцьки равны падут».

Тут спроговорит Настасья королевисьня:

«Понапрасну хвасташь ты Дунаюшка да сын Ивановиць,

Ин быть тибе ведь так ни вымыслить.

185 Уж я как стре́лю свой злачён перстень,

Не котора половина все равны падут».

У Дунайки ретиво серцо богатырскоё да разгорелося,

Он отвёл Настасью королевисьню да на цисто полё.

Тут змолилася Настасья королевисьня:

190 «Ох ты гой еси, Дунайка сын Ивановиць!

Хоть ты стрелишь ты меня перестрелишь, перестрелишь,

Во второй-от раз да не дострелишь ведь,

Да не дострелишь ведь;

Во трете́й-от раз стрелишь прямо в белы груди,

195 Во белы груди да прямо ретиво серцё.

Ты убьешь ведь у меня в утробы

Сильных ведь богатырей,

Как два юноши-то младыя».

Тут Дунайка ретиво серце разгореласе,

200 Богатырьское да неуступчиво.

Он первой раз стрелил — не дострелил

До Настасьи Королевисьни.

Во второй раз он стрелил — перестрелил ведь.

Во трете́й ведь раз стрелил во белы груди,

205 Во белы груди да прямо в ретиво серцё́.

Тут порол ведь он Настасьюшкины белы груди,

Вынимал он-то младыя два юноша,

Ужь как сильныя могучияб богатыря.

Ужь тыкнул нож тыпым коньцом да во сыру землю,

210 Как вострым коньцом себе в груди.

Где лёжит тело белое Настасьи королевисьны,

Тут лёжит сам Дунайка сын Ивановиць.

176. МАТЬ ПРОДАЕТ СВОЕГО СЫНА

А родители да были вумныя,

Уж как цядышка пали безумныя.

Пошли цядышка по ка́бакам погуливать,

Золоту казну стали прокидывать,

5 А со девками, со вдовкамы погуливать.

Уж как маменька на молодца да роспрогневалась.

Пошла маменька во гавань карабельнюю:

«Вы купчи, госьти да ведь торговыя!

Вы купите у меня да чяда милого,

10 Чяда милого, чяда любимого». —

«Не вора́ ли ты продашь да не розбойника,

Не церьковного продашь да ты грабителя?» —

«Продаю-то я да чяда милого,

Чяда милого да я любимого.

15 Моё чядышко стои́т петсот рублей,

Я за чядышко возьму да только сто рублей».

Не березонька в ответ да к земли да клонитце,

Не кудрявая к сырой земли да приклоняитце, —

Доброй молодець со маменькой прошшаитце:

20 «По житью-бытью — да моя мать родна,

По досады, по розлуки — змея лютая!»

Уж как прого́ворит да доброй молодець:

«Вы купци, госьти да всё торговыя!

Уж вы дайте моёй маменьки да за меня не сто рублей,

25 Уж вы дайте за меня да целуа тысашшу,

Не ходила бы ведь моя мать да по подо́конью,

Не збирала бы да ку́сков ломаных,

Ку́сков ломаных да ло́мте́й резаных!»

Забривали тут ведь молодца да во солдатики,

30 Надевали на его шанель солдацькую.

С кормы на́ нос он по ка́раблю да запогуливал,

Запогуливал, сам запоплакивал,

Он поплакиват, го́рё́ причитыват:

«Ты талань ли ты моя, да учесь горькая!

35 Ты куды, талань, топерь да сподеваласе?

Ты в тёмны́х лесах, талань моя, да заблудиласе,

Ты в цисто́м поли, талань, бога́тыри́ тя по́били?

Охохохохо, да охти мне-шенько!

Некуды уйдёшь некуды денисьсе!

40 Я куды пойду, да горё всё с собой,

Мне на час горё да не отвяжитце».

Привозили добра молодца да во чисто́ полё,

Посадили добра молодца да на добру́ лошадь,

Награжали добра молодца да што медны́м ружьём,

45 Што медны́м ружьём да золотым копьём.

По чисту́ полю доброй молодець да запоежжывал,

Запоежжыват да сам поплакиват,

Сам поплакиват, горё своё причитыват,

Он с того го́ря́ да со кручинушки

50 Он свалилсэ проць да со добра́ коня.

Шшо резвы́ ноги да во быстро́й реки,

Шшо буйной главой да под рокитов куст.

Шшо на ту пору́, да на то времечько

Прилетело ведь три птичьки, три кукушици:

55 Как една кукуша на бедну́ главу́ села,

А друга́ кукуша — на белы́ груди,

А третья́ кукуша — на резвы́ но́ги́.

На буйно́й главы да сидит мать родна,

На белых грудях — да родима сестра,

60 Во резвы́х ногах да молода жена.

177. КНЯЗЬ ДМИТРИЙ И ЕГО НЕВЕСТА ДОМНА

Сваталса-то Митрей-князь да он по три года,

Он по три года да по три осени.

На четьвёртой год да только свадьбы быть,

Только свадьбы быть да лишь[482] к винцю пойти.

5 Пошол Митрей-князь да ко заутрени,

Шшё Васильевиць