Между тем ученые взялись за дело. В то время, чтобы проверить кого-либо или что-либо на заражение чумой, проще всего было взять образцы бактерий из бубона, ввести их в организм здорового животного и посмотреть, вызовет ли это болезнь и гибель, а затем провести тест на наличие чумной палочки. Эти шаги были выработаны на основе постулатов Коха, который позже получил Нобелевскую премию и в чьей лаборатории учился начальник городской карантинной службы Киньюн. Келлог – местный бактериолог – взял жидкость из бубонов Вонга и ввел ее лабораторной крысе, двум морским свинкам и обезьяне из лаборатории Киньюна. Оставалось только ждать.

Жители Чайна-тауна готовят еду во время карантина, введенного в связи со вспышкой бубонной чумы. Сан-Франциско, 1900–1904 гг.

Тем временем среди жителей Чайнатауна росло недовольство тем, что район, не спросив их мнения, отрезали от остальной части Сан-Франциско, из-за чего многие его обитатели остались без работы. (Одним из непредвиденных последствий стало недовольство зажиточных горожан, которые, судя по всему, крайне возмутились, узнав, что их горничные, прачки и кухарки внезапно лишились возможности приходить на рабочие места.)

Улицы наполнились дымом серосодержащих фумигантов, призванных очистить Чайна-таун от заразы. Землю, сточные канавы, подвалы и здания обрабатывали хлорной известью – отбеливающим веществом, оставлявшим характерные белые разводы и резкий запах. Киньюн стал объектом насмешек, а пресса окрестила все предписанные им меры сущим фарсом. Одна газета – San Francisco Call – именовала происходящее «фальшивой чумой», а в издании San Francisco Bulletin было опубликовано следующее стихотворение:

 Любой слыхал про страшного микроба,Что не щадит ничто и никого,Что всех нас с вами доведет до гроба,Как погубил китайца одного.  Вот только крысы живы и здоровы,И аппетит у них весьма неплох.А оправдаться власти не готовыЗа учиненный зря переполох. 

К девятому марта – спустя два дня после того, как животным ввели образцы, взятые из тела Вонга, – все они оставались живы и здоровы. За это время чумой больше никто не заразился. Десятого марта карантин отменили, веревки убрали, и жители Сан-Франциско вздохнули с облегчением и вернулись к привычным делам.

Передышка продлилась всего один день.

Одиннадцатого марта одна из крыс и две морских свинки Киньюна умерли от чумы. Тринадцатого числа скончалась и обезьяна.

За этим последовал дикий круговорот отрицания, расизма, страха и неотвратимой атаки инфекции на жителей города. Губернатор Калифорнии Генри Гейдж опровергал слова о том, что в его штате разразилась вспышка чумы. Он отказывался верить научным доказательствам и даже обвинил Киньюна в том, что тот намеренно заразил трупы чумной палочкой, чтобы сфальсифицировать доказательства эпидемии. Позднее мэр Фелан поспешно телеграфировал мэрам пятидесяти городов, убеждая их в том, что Сан-Франциско «не несет никакой опасности». Газеты его поддержали. Даже после того, как члены федеральной комиссии подтвердили, что в городе были зафиксированы случаи заражения чумой, не прекратилось противостояние чиновников сферы здравоохранения соображениям безопасности, пронизанное неприкрытой ксенофобией.

Ближе к концу марта от чумы умерло еще трое жителей Чайна-тауна. Члены городского департамента здравоохранения старательно умалчивали новости об эпидемии. По домам ходили проверяющие, жилища с подозрением на заражение подвергали санитарной обработке, а стоки дезинфицировали дихлоридом ртути. Попавшихся на глаза крыс убивали. Помещения по-прежнему окуривали дурно пахнущими серосодержащими фумигантами. Китайцы, желавшие покинуть город, были обязаны предъявить сертификат о вакцинации или документы, подтверждающие, что они здоровы. На паромных переправах и железнодорожных вокзалах китайцев – и только китайцев – останавливали, отказываясь продавать им билеты. Жители Чайна-тауна неохотно сообщали о плохом самочувствии и смерти родных, опасаясь, что тела умерших отправят на вскрытие и кремацию. Говорят, что как-то раз тело скончавшегося жителя китайского квартала подперли и усадили за карточный стол, лишь бы его не забрали медицинские работники.

В мае жителей Чайна-тауна было велено вакцинировать. В расклеенных по району объявлениях сообщалось, что в случае отказа от прививки власти примут более жесткие меры. Врачи и медработники приготовили шприцы и дозы вакцины, готовясь ввести ее как можно большему количеству проживавших в США китайцев. Они намеревались применить вакцину Хавкина, состоявшую из убитых за счет нагревания бактерий, плававших в питательной среде, которая теоретически должна была содержать чумные токсины.

Впервые эта вакцина, разработанная бактериологом Владимиром Хавкиным, русским евреем, который покинул Россию, уехав работать в Институте Пастера, была опробована в бомбейской тюрьме. Побочные эффекты хавкинского детища были ужасны: у привитого раскалывалась голова и поднималась температура, а место укола болело и сильно опухало. Привитые, как правило, болели несколько дней. Несмотря на слухи о том, что она работает, вакцина была экспериментальной: несомненных доказательств ее эффективности не имелось. Поэтому у проживавших в Сан-Франциско китайцев были причины для опасений, и немногие соглашались на прививку.

В 1900 году в Чайна-тауне Гонолулу подожгли дом человека, предположительно умершего от чумы, – разгоревшийся в итоге пожар уничтожил большую часть района.

Мэр Фелан, без конца сыпавший разжигающими расовую ненависть высказываниями, посчитал, что белокожим горожанам стоит держаться подальше от «грязных» китайских эмигрантов, представлявших собой «постоянную угрозу общественному здоровью» и «плодивших болезни». Позднее Фелан баллотировался в Сенат, тиражируя весьма прозрачный лозунг «Калифорнию – белым». Фелан также выступал за восстановление «Акта об исключении китайцев» от 1882 года, который был продлен в 1902 году, а позднее – по частям упразднен. Окончательно его отменили лишь в 1965 году.

По мере того, как эпидемия 1900 года в Сан-Франциско разгоралась все сильнее, проживавшие в городе китайцы начали оказывать сопротивление – и не без причин. Несмотря на то, что в Чайна-тауне действительно обнаружилась чума, заболевших было далеко не так много, как многим казалось. Случаев заражения было мало, и они оставались неподтвержденными. Жители района воспротивились массовой вакцинации и насильственному карантину и, прибегнув к дипломатическим и судебным средствам, выиграли дело «Вонг Вай против Уильямсона» (англ. Wong Wai v. Williamson). Однако Департамент здравоохранения Сан-Франциско вознамерился устроить массовое выселение жителей китайского происхождения, а затем сровнять Чайна-таун с землей. В связи со вторым введенным в июне необоснованным карантином в федеральном суде было рассмотрено дело «Джу Хо против Уильямсона» (англ. Jew Ho v. Williamson) – победу вновь одержали взыскатели-китайцы: судья постановил, что чиновники действовали на основе «дурных намерений и предвзятых суждений». Все это время ученым