— Ну и что? — фыркнул Вяз Дубрович. — О том мы и без тебя ведаем. — Ты либо по делу что-нибудь говори, либо вон… — кивок в сторону кусавшей в нетерпении губы русалки, — к свадьбе готовиться ступай. Глядишь, женишься, не такой дикий будешь. Да и приоденешься тоже, отъешься…

Валсидал затосковал. Жениться он не хотел. Не то чтобы вообще. Ведь привести очаровательную родовитую вампиршу с хорошим приданым в замок необходимо хотя бы для продолжения практически исчезнувшего вампирского рода. Но с русалкой связывать свою жизнь определенно не стоило. Непонятно, какой гибрид от такого союза на свет появится. Аристократичные предки, свято чтившие чистоту вампирской крови, в гробах попереворачиваются.

— Так это… — смущенно залепетал Алукард, ненавидя себя за напавшее вдруг косноязычие. — Жрецы всем внушают доверие. Что, если ведьма с ним поговорит и он (жрец) ведьмака из леса выведет?

Леший и водяной призадумались. Дружно зачесали в затылках, словно репетировали до этого неделю. Здравое зерно в идее вампира было. Только вот согласится ли Гонорий провожать противное Всевышнему существо в Хренодерки? Ведь всем известно, что жрецы никогда не скрывали свою нелюбовь как к магам, создающим ведьмаков, так и к их творениям. Магов обвиняли в гордыне. Мол, они давно в ересь впали и ремеслом своим еретическим до того кичатся, что теперь и роль создателей на себя примеряют. А Создателем может быть только Всевышний, что сотворил все живое в мире и лишь из величайшего своего терпения еще не извел всех магов под самый их гнилой корень.

— Станет жрец ведьмака спасать, — озвучил свои опасения водяной. — Он же служитель Всевышнего, а ведьмак — существо богомерзкое, от нежити мало чем отличающееся. Говорят, от нежити ведьмаки и род свой ведут.

— Твоя правда, хозяин вод, — кивнул Вяз Дубрович. — С точки зрения жрецов ведьмаки даже хуже нежити. Нежить — она нежитью на свет белый народилась. Такой уж ее Всевышний создал, на устрашение другим расам и как напоминание о бренности бытия. А ведьмаки согласились на трансформацию добровольно. Значит, хуже нежити. Они свой род предали.

Вампир пожал плечами. С его точки зрения, попробовать все равно стоило.

— Но жрецы — народ жалостливый. А значит, на жалость и следует давить. Вот пропадет ведьмак в лесу, и в Хренодерки понаедут разные. Крестьян оберут, в лесу намусорят. Всем притеснение устроят. Значит, жрецу спровадить ведьмака поскорее тоже выгодно. Пусть хоть водой святой окропит его напоследок, главное, чтобы убрался отсюда, от греха подальше.

— Дело говоришь, — согласился Вяз Дубрович и даже просветлел было лицом, но тут вспомнил, что Светлолика приходила к нему не только о встрече с ведьмаком поговорить, и помрачнел. — Только вот беда, жрец болен и вряд ли быстро поправится. Да и сам ведьмак доверится ли жрецу?

— Если не попробуем — не узнаем, — твердо заявил вампир, добившийся, наконец, внимания к своим словам. И пока его слушают, русалка не станет тащить его на дно. — А я знаю одно средство чудодейственное, которое с постели даже смертельно больных иногда поднимает.

— Какое же такое средство? И где его достать можно? — Вяз Дубрович даже подался вперед от удивления, да так, что на пеньке своем покачнулся, едва не уронив собственное достоинство в глазах окружающих. — Вроде все средства Светлолика испробовала.

— Все да не все, — гордо заявил Алукард и подбоченился бы, если бы находился на земле, а не в воде. — Кровь вампира, ежели она свежая, чудеса с больными творит.

Леший и водяной воспрянули духом. Уж какая сложная перед ними задача стояла, а решение все же имеется. Пусть не все ведьмаки найдены, но хоть кто-то из леса живым выйдет, а это все же лучше, чем вовсе ничего, с какой стороны ни посмотри.

— Маришка, — хозяин вод сурово сдвинул брови, — придется тебе того… жениха до свадьбы на сушу отпустить для дела нужного.

Русалка насмешливо фыркнула, хвостом по водной глади плеснула с досады:

— Ну вот еще! Только счастье свое встретила, так оно уже и закончилось? Где, спрашивается, справедливость в этом мире, если девица из-за глупости ведьмаков страдать должна? Они в наш лес заявились, заблудились тут, ровно телята несмышленые, а я теперь жениха должна лишиться? Да что же это делается!

Но водяной остался непреклонен. Быстро дочь изловил и из девичьих объятий вампира выцепил. Забилась Маришка в руках отцовских, заплакала от обиды. Одна бы она ни за что не попалась, а с будущим мужем в руках стала нерасторопна.

— Ладно тебе. Не плачь, — смягчился водяной, хотя руки до сих пор зудели от желания отшлепать строптивую дочь. — Всем известно, если тебе что любо — не держи крепко, отпусти. Если твое, обратно к тебе и вернется.

— А если не вернется? — завыла в голос обезмуженная русалка.

— Значит, не любовь это была, а так… баловство одно. Обман чувств, словом, — успокаивал ее водяной. — Как тогда с таким век вековать, дуреха? В ненависти, что ли, жить будете?

Маришка всхлипнула, вырвалась из отцовской хватки и исчезла в воде, только хвост русалочий мелькнул.

— Мамке жаловаться поплыла, — закручинился водяной, чей нос нестерпимо зачесался к неминуемым неприятностям. — А ты, вампир, если соврал нам, лучше сам из лесу уходи… иначе не жилец ты будешь… не жилец, — многозначительно добавил хозяин вод и запустил неудавшимся зятем куда-то вглубь леса.

— Хорошо полетел, — одобрил бросок водяного леший. — Быстро обернется. Ну а как других искать станем?

— К ней пойдем, — тяжело вздохнул водяной.

— К ней? — внезапно севшим голосом переспросил Вяз Дубрович, и мурашки пробежали по его спине.

— Именно. К ней, — повторил водяной. — Больше некуда.

Высокий нескладный парнишка Намурас с голубовато-серыми глазами и целой копной непослушных, вечно всклокоченных волос был учеником мага. И не просто какого-нибудь странного старичка не от мира сего (такие маги, как правило, облаченные в видавшую виды мантию, напяленную по ученой рассеянности наизнанку, обычно сомнамбулой бродят по собственной башне, подслеповато щурят глаза и постоянно путают заклинания и составы зелий), а настоящего боевого мага. Флоднега знали, его уважали, а Намурасу завидовали все одногруппники без исключения. Ведь Флоднег вполне мог выбрать любого, а выбрал именно его. Намураса, крестьянского сына, чей дар обнаружился внезапно и практически случайно. В глазах родственников Намурас прыгнул выше головы уже тем, что умудрился поступить в академию. Везение, которое большинство односельчан приписывали не открывшемуся магическому дарованию, а исключительно жуткой пронырливости, якобы свойственной всей его родне. «Такие без мыла куда хошь залезут», — говорили односельчане. Намурас на эти слова не обижался. Большинство из односельчан дальше околицы никогда не ездило. Ну, в крайнем случае, на лугах коз пасли или на ярмарке в соседнем селе торговали, вот и все путешествие.

Флоднег же не ограничивался банальной муштрой собственного ученика, не задавал прочесть гору нудных научных трактатов от корки до корки, а брал с собой на реальные задания. Учитель справедливо полагал, что натаскивать будущих магов, решивших стать борцами с нежитью, нужно в боевых условиях на конкретных примерах. Правда, на деле охотиться на монстров оказалось далеко не так интересно и захватывающе, как это представлялось другим студентам. В основном Намурасу отводилась роль верного оруженосца при своем рыцаре. Флоднег, если пребывал в хорошем расположении духа, мог посвятить парня в подробности дела, если же нет, ограничивался тем, что просто гонял ученика за различными ингредиентами для зелий или приманок, заставлял заботиться об оборотнях и чистить оружие. Впрочем, другим об этом знать вовсе не обязательно. Поэтому после возвращения с очередного задания Намурас так беззастенчиво приукрашивал собственное в нем участие, что любая победа неизменно становилась результатом смелости и находчивости предприимчивого ученика, который и в бою смел, и пожрать не дурак. Неудача же целиком ложилась на плечи неловкого мага, что отчего-то постоянно путался под ногами у героического парня. Несмотря на многочисленные противоречия в рассказах, байки гораздого приврать студента пользовались неизменной популярностью.