Почудилось, кто-то позвал его, Эдгар оглянулся. Сзади никого из знакомых не увидел. И слева, и справа никого… Откуда же это ощущение, будто за ним кто-то следит? А если девушка, которую он недавно не догнал, прячась, наблюдает за ним и смеется? Она же как две капли воды похожа… Нет, нет!

– О-о-о… – протянул тихо Эдгар. – У меня начинается паранойя – мания преследования.

К счастью, он вспомнил учителя Чэнь Лао и успокоился. Тот называл подобные явления иллюзиями воспаленного ума и не советовал обращать на них внимания.

– Это наша скамейка, – сказала Майка, возникшая перед Эдгаром ниоткуда, он не заметил, как она подошла.

– Неужели? – улыбнулся цветастой малявке Эдгар, так как девочка показалась забавной, нелепой, по-детски задиристой. – А чем тебе не нравится, к примеру, вон та свободная скамейка? Или та?

– А мне нужна эта, – нагло ухмыльнулась Майка.

– Ладно, – поднялся Эдгар. – Может, тебе она действительно нужнее.

Не успел отойти, на скамейку слетелись юные парнишки, один из них предложил:

– А давайте бабло у него отнимем?

Эдгар резко развернулся, выбросив руку и указывая пальцем на старшего:

– А вот этого делать не советую.

И хотя предложение отнять деньги поступило не от Феди, именно он на правах главаря приподнял ладони, мол, мы шутили. Пять пар глаз смотрели уходящему Эдгару в спину, как хищные зверьки, еще не голодные, но не желающие упускать добычу.

– Никого ж нет, – сказал Гарик, – давайте мужику пятки подпалим? Ну? Уйдет же!

– Сидеть, – внушительно сказал Федя, пережевывая жвачку.

В компании он – сдерживающий фактор. Во-первых, как самый старший и потому самый умный; во-вторых, маме удалось привить ему нормы, что можно и что нельзя; в-третьих, лидер умеет подчинять свиту своим интересам и желаниям, а не чьим-то. Иногда Федя дает «порулить» кому-нибудь, да той же Майке, а сам со стороны зорко следит, что из этого выходит и где делаются ошибки. Для чего? Опыт нарабатывал. Видя недовольные рожицы, Федя наехал на них (это лучший способ подчинить):

– У нас сегодня и завтра игра! Надо копить силы и готовиться, а не распыляться. Все понятно? Ром, ты че-нить узнал?

– Ме-а, – отрицательно покачал головой Роман. По старшинству он следующий, ему девятнадцать. – Брат не показал маршрут, послал меня.

– Плохо, – сказал Федя.

– Ой, мы все равно их сделаем, – заявила самоуверенная Майка, пересев со скамьи на колени Федьки. – Правда, Федь?

– Посмотрим, – усмехнулся он. – Ладно, топайте, пацаны.

Гарик, Рома и Смайл (Алеша) двинули к выходу из парка, а Федя и Майка еще целовались на скамейке под желтым осенним солнцем. Потом уехали на ее машине, которую ей подарил отец и (вот досада!) не разрешал на ней кататься.

* * *

Воспользовавшись приглашением, Володя присел на стул. С минуту он изучал молодого мужчину напротив, важно, чтоб он понравился с первого взгляда. Лев Кашуба внешне держал марку маститого детектива, отягощенного знаниями и жизненным опытом, на самом деле это было не так. Для маститого мэна он, пожалуй, молод – примерно тех же лет, что и Бородин. Внешне Лев непрезентабельный: худой, невзрачный, небольшого роста, хотя это не главное. Володе не понравилось узкое и бледное лицо жителя северных областей, с чертами тонкими и мелкими, оно смотрелось больным. Доходяга какой-то. Куда ж такому поручать ответственное задание? Бородин собрался уйти, извинившись, он надеялся, времени хватит заглянуть еще в одно агентство.

Но зазвонил телефон на подоконнике. Не вставая с места, Лев резво потянулся к нему и заговорил кодом – да, нет, угу, – глядя на клиента, наверняка чтоб не забыться и не сказать при нем лишнего. Володя домыслил по его реакциям, что позвонила женщина, к которой он неравнодушен. Глаза выдали. В них отразилась нежность, это и перевесило чашу весов в сторону Кашубы. Когда Лев положил трубку, Володя достал из внутреннего кармана куртки несколько фотографий Жанны, положил на стол со словами:

– Я хочу, чтоб вы проконтролировали ее.

Лев взял фото, сжал губы, а брови чуть приподнял, это был знак одобрения. Собственно, многие реагировали на эти фото одобрительно, затем очень часто произносили: «Мне тебя жаль». Три слова, а сколько смысла! Фраза вмещала целый спектр сострадания, низводя Жанну до тривиальной самки, а Володю – до уровня дебила, не отдающего себе отчета, с кем он связался. Вот с какого перепугу вешаются ярлыки? Жанна красивая, но не вульгарная, не пошлая, так из какой же гадости рождается подлая фраза? Бородин научился жалеть сочувствующих, ибо люди, живущие примитивными понятиями, лишают себя целой гаммы ощущений и чувств. Лишают разнообразия и удовольствия открывать что-то новое – им же все ясно и понятно в жизни. Они даже не подозревают, насколько обделены.

Тем временем Лев вскидывал на Володю темные глаза, затем опускал на фото Жанны, снова – на Володю, потом – на Жанну. Он что, портретное сходство искал? Бородин неожиданно завелся и дал себе слово: если этот чахоточный сучок произнесет известные три слова, он пошлет его на три буквы.

– Она вам кто? – ограничился вопросом Лев.

– Жена.

– Я так и подумал. Хотите получить компромат?

– Не понял?

– Вы хотите знать, с кем она… изменяет вам?

– Нет. Я хочу, чтоб вы ее охраняли во время моего отсутствия. Днем и ночью охраняли. Но так, чтоб она этого не заметила.

Лев записал адрес, данные и выставил предварительный счет.

– Через три часа мой самолет, берите Жанну под контроль прямо в аэропорту, – дал совет Володя, выдал аванс и поспешил домой.

А через два с половиной часа он стоял в здании аэропорта, обняв Жанну, и напутствовал:

– Без меня не пить.

– Не бу, – пообещала она. – Без тебя неинтересно. Сам подумай: кто меня пьяную будет доставлять из пункта «А» в пункт «Б»? Я уж дождусь тебя и тогда оторвусь.

– Может, и поиски убийц прекратишь до тех пор, пока я не вернусь? – осторожно спросил Володя.

– Может… может… может…

А твердого обещания не дала. Она подняла голову и посмотрела на него подозрительно, как будто именно он совершил то страшное преступление и совершит еще с десяток подобных, если его не остановить. Конечно, Жанна так не думала, просто это ее оборона – выставлять невидимый щит на всякий случай. А Володя улыбнулся, провел ладонью по ее щеке, задержал руку на шее и, коснувшись лбом лба Жанны, сказал:

– Я бы хотел, чтоб ты помнила: у тебя одна-единственная жизнь. Дождись меня, ладно?

– Угу. Я посмотрю, как будет взлетать твой самолет.

Поцеловались. Он ушел на посадку, а Жанна побежала на второй этаж, откуда видно взлетное поле. Володю удалось разглядеть, он поднимался по трапу и смотрел на аэровокзал, но вряд ли видел Жанну, хотя махнул рукой – примерно он знал, где она стоит. Без него, что с ней стало бы, как она выжила б? Самолет разбежался, оторвался от земли…