— Имеется в виду, э-э-э… та часть шара, которую и принято называть шаром, мадам, — пояснил Альфред Неряха. — Мисс Олбани говорила, что в жаркую погоду шару, для того чтобы подняться, нужно меньше гелия, чем в холодные дни — вот как сегодня.

— И чем же нам это поможет, ты, нож рыбный?! — грозно спросила сами-знаете-кто.

— Да это так, мысли вслух, — ответил мистер Неряха.

— Чем больше мы знаем о шаре, тем лучше, — одобрительно заметил Лучик, глядя на шар. На нём что-то было написано крупными буквами, но прочитать надпись из корзины не получалось. — А зачем он, мистер Неряха?

— То есть как это?

— Для чего он здесь? И что на нём написано?

— А, он для наблюдения за обстановкой, — сказал мистер Неряха. — С его помощью можно следить за тем, что происходит внизу. — И он посмотрел на свои ноги, упирающиеся в дно корзины.

А написано на шаре было вот что:

Миссис Ворчунья подозрительно прищурилась.

— Для чего же ты ждёшь коллегу в корзине воздушного шара в этот холодный зимний вечер, а, мальчонка? Отвечай!

— Погодите! — воскликнул Альфред Неряха. — Мы ведь перестали подниматься!

Это была сущая правда. Шар определённо перестал набирать высоту, но уже сильно стемнело, и потому земли было почти не видно.

— Должен быть какой-то способ, с помощью которого можно выпустить немного газа, — проговорил Лучик. — Какой-нибудь клапан или ещё что-нибудь. Так мы спустимся на землю.

Но в итоге они начали падать совсем по другой причине. Им помог Монти.

Глава одиннадцатая

Странное открытие

Оболочка воздушного шара очень прочная. Это необходимая мера. А вдруг её проткнёт летящая мимо стая гусей или компания крыс-парашютистов с бейсбольными битами? (Хотя не то чтобы второе уж очень вероятно.) Но ни одна оболочка не устоит против мощи клюва и когтей Монти.

Конечно же, мистер Неряха, миссис Ворчунья, Лучик и кролик понятия не имели, что Монти покинул плечо мумифицированной Мэнди и летел всё выше, выше и выше, чтобы своим острым клювом подпортить им планы. Дал ли ему это задание лорд Великанн, или он сам захотел атаковать огромную, похожую на яйцо летающую штуку, я не знаю.

Так или иначе, случилось вот что: попугай когтями и клювом проткнул шар, гелий начал просачиваться наружу, увеличивая дыры, проделанные попугаем, и корзина с пассажирами — за исключением кролика, который крепко держался — стремительно полетела на землю.

— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а! — заорал Лучик.

— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а! — заорал мистер Неряха.

— Моча-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-алка! — заорала миссис Ворчунья.

И вдруг падение прекратилось. Остановка была такой же внезапной, как когда встал поезд, только куда более резкой. На мгновение Лучику показалось, что его странноватая обувь — мокасин и башмак с голубыми шнурками — оказалась у него в голове.

Их спасла гигантская статуя. Шар не успел рухнуть в снег — сдувшаяся оболочка и верёвки, крепившие её к корзине, зацепились за статую, и потому шар повис примерно в восьми метрах от земли. Но это вовсе не значит, что пассажиры шара убереглись от ударов, царапин и синяков.

Миссис Ворчунья поднялась на ноги, проверила, не поранился ли кролик, и негодующе стукнула мистера Неряху.

— Мистер Ворчун наш фургончик и то лучше паркует! — недовольно пробормотала она.

Лучик перегнулся через стенку корзины и посмотрел вниз, раздумывая, как бы спуститься на землю. Прыгать было нельзя — уж слишком высоко они висели. Вдруг он поймал себя на том, что смотрит на пару огромных, чёрных, начищенных до блеска ботинок. Он понял, что это краска. Что статуя, судя по всему, окрашена. И ботинки на самом деле не начищены, а просто выкрашены в чёрный цвет.

Так где же они очутились? Выяснилось, что статуя стоит посередине четырёхугольного двора. На противоположной стороне виднелось здание с высокой дверью. Над ней висела надпись:

Если бы Лучик был знаком с Плохой Пенни, он бы понял, что надпись стала совершенно непонятной из-за Тилли Мортон, воровки гласных, но он, наверное, был слишком увлечён размышлениями о том, как же им спуститься на землю, и ни о чём другом не думал. И тут двор осветил электрический свет, и высокая дверь распахнулась. По дорожке, выложенной камнями, решительно зашагала высокая, худая, на вид крайне представительная дама. Она размахивала огромной сковородкой.

Но когда дама увидела остатки воздушного шара, висевшие на статуе, она остановилась как вкопанная.

— Эй! — крикнула она. — У вас там всё хорошо?

— Да, мы тут пикник устроили! — язвительно выкрикнула миссис Ворчунья.

— Да, мы в порядке. Все целы, — отозвался Лучик. — Но мы не знаем, как спуститься.

Корзина задрожала и внезапно рухнула вниз, пролетела с метр, а потом верёвки снова зацепились за статую.

— О-о-о-о-ой! Может, нам слезть вниз по памятнику? — предложил мистер Неряха.

— Только осторожнее! — предостерегла дама.

— Нет, я по этой штукенции не полезу, — заявила миссис Ворчунья. Её одежда определённо не подходила для лазаний. Тапочки-кролики неизбежно начали бы скользить.

— Матрасы! — выкрикнула дама.

— Туалетный ёршик! — выкрикнула миссис Ворчунья.

— Прошу прощения? — удивлённо переспросила дама.

— Ты первая начала! — заорала миссис Ворчунья.

— Господа, если кто-нибудь из вас слезет по статуе вниз и поможет мне принести матрасы из дома, возможно, уважаемая леди…

— Это моя мама, — пояснил Лучик. — Миссис Ворчунья.

— Возможно, миссис Ворчунья рискнёт и попробует спуститься по статуе, зная, что матрасы смягчат её приземление, если она упадёт.

— Неужели вы во всём доме одна? — спросил мистер Неряха.

Дама по-прежнему крепко сжимала сковородку.

— Да, — кивнула она. — Но я вооружена.

Лучик уже осторожно перелез через стенку корзины, прижатой к туловищу статуи, и начал долгий спуск по крашеной каменной штанине.

Почувствовав под ногами камни, которыми был выложен двор, он облегчённо выдохнул. Двор был весь засыпан снегом, но сейчас, когда уже наступил вечер и стало холодать, тут сделалось очень скользко.

Лучик посмотрел на памятник. Он увидел огромную фигуру господина со склонённой головой и с цилиндром в руке. Лучика несколько удивило, что статуя раскрашена. Он привык к некрашеным памятникам цвета камня. На господине был чёрный костюм и ярко-красный жилет, а ещё блестящие чёрные ботинки. Волосы у него были золотистого цвета, как и большие усы, закрывающие ему весь рот.

Но сейчас было не время любоваться господином и окрестными видами. Беда заключалась не только в том, что мама Лучика